— Вот так нам удалось бежать из позорного рабства, — закончил свой довольно длинный рассказ Фаррук, — и если бы не ваша помощь, в данный момент меня и Виолы уже не было бы в живых. Глупо, конечно, получилось с этим побегом: неорганизованно, спонтанно, но иного выхода у нас не было. — Маг поднял глаза на спасителей. К кошмарному облику демона он успел немного привыкнуть и взирал на него без прежнего душевного содрогания. — Позвольте еще раз от всей души поблагодарить тебя, Глан, и тебя Азуриэль!..
Люди сидели на поваленном стволе дерева, потягивали вино. Азуриэль стоял в сторонке, скрестив на груди руки.
— Не бери в голову, — махнул рукой Охотник и, плеснув в кружки новых знакомых еще по "капельке" эльфийской лозы из подаренной лайром эр-Энкиным бутылки, продолжал: — Выходит, всеми своими бедами, Фаррук, ты обязан своему благодетелю Магистру. До боли знакомая ситуация. Ты не поверишь, но этот паук не только тебя достал. У меня к нему также кое-какие претензии имеются. Что же касательно Виолы, — он осуждающе посмотрел на девушку, — тут уж, извини, но приключения на свою за… голову ты заработала, благодаря собственной самонадеянности и глупости. Красивым девицам не место в мужских забавах, это тебе не бульварный роман о головокружительных похождениях крутых супергероев в юбках.
Зная неукротимый характер Виолетты Бастиан, Фаррук ожидал, что девушка тут же взорвется и наговорит резкостей этому самоуверенному нахалу. Однако, вопреки ожиданиям, чародейка скромно потупила глазки и негромким виноватым (!) голосочком выдала:
— Да, Глан, ты прав, не следовало мне тогда обманывать мою доверчивую тетушку Элефантину и убегать из дома.
При этих её словах на сердце Фаррука кошки заскребли. Его женщина вместо того, чтобы отшить нахала, мол, не твоего ума дело, что хочу, то и ворочу, готова внимать его нравоучениям и едва ли не стелется перед каким-то неотесанным Охотником. Ладно бы статью удался или лицом, да и манерами не блещет — эвон как с дамой невежливо обращается. По всем означенным позициям он — Фаррук сто очков форы этому увальню даст: и высок, и статен, и на лицо пригож, и светскую беседу поддержать умеет. А этот же, кроме наглючей рожи и непомерной самоуверенности более ничем не примечателен. Ну вступил в сговор с демоном, ну способен на кое-какие фокусы. И что теперь? Ради всего этого нужно бросать старого проверенного друга и буквально вешаться ему на шею. Нет, далее общество этого шута он терпеть не намерен. Выручил из беды, за это ему и его рогато-крылатому другу преогромная благодарность и нижайший поклон. Теперь их пути-дорожки расходятся. Эти двое пусть топают, куда хотят, а ему и Виоле по любому в противоположную сторону.
— Еще вина, Фаррук? — не подозревая об эмоциональной буре бушевавшей в душе нового знакомого, предложил Глан.
— Спасибо, не откажусь, — маг протянул свою кружку Охотнику и, стараясь отвлечься от неадекватного, на его взгляд, поведения подруги, спросил: — А у тебя какие претензии к мэтру Захри?
— Видишь ли, Фаррук, благодаря козням этой мерзкой твари, Охотник Глан эр-Энкин стал бесправным изгоем. Более того, я лишился двух самых дорогих для меня существ… — Перед его внутренним взором возникли образы Марры, Шуршака, и к горлу ком подкатил, мешая не только говорить, но дышать. Он прильнул к кружке и сделал пару судорожных глотков. — Если есть желание выслушать историю моих мытарств, я её вам поведаю. Откровенность, так сказать, за откровенность.
Не успел Фаррук рта раскрыть, мол, нам некогда, спешим, как подсуетилась Виола:
— Конечно, Глан, мы с удовольствием выслушаем твою историю.
