Как и рассчитывал Фаррук, организованный им фейерверк лишь слегка потрепал магических тварей. Те вовремя очухались и в свою очередь прикрылись энергетическими щитами. Одновременно с кончиком их хвостов в сторону противника начали срываться ослепительные молнии. Они, наконец, сообразили, что с помощью грубой силы к "вкусной еде" не подобраться.
От молний Фаррук отгородился легким защитным коконом, вполне надежным и весьма экономичным сточки зрения потребления магической энергии. С трибун окружившая юношу сфера магического пламени выглядела весьма эффектно. Казалось, невесомая будто мыльный пузырь оболочка вот-вот лопнет под ударами мощных электрических разрядов. Особо впечатлительные дамы (да, да, не удивляйтесь, но представительниц слабого пола здесь было предостаточно) громко завизжали, опасаясь за жизнь "такого душки" и "премилого юноши".
Пока что взаимный обмен ударами не принес ни одной из сторон сколько-нибудь ощутимого перевеса. В ответ на ливень молний Фаррук обрушил на головы своих соперников груду каменных обломков, точнее материализованный фантом, обладающий всеми физическими характеристиками природного камня.
Окажись на их месте любое не обладающее магическими способностями живое существо, от него осталась бы мокрая лужица. Эти же твари как ни в чем не бывало, выбрались из-под завала и, наконец, сообразили напасть на человека с двух сторон.
Неожиданно одна из бестий прекратила метать молнии. Она с явной укоризной посмотрела на непокорную "еду", категорически не желавшую отправляться в её желудок. При этом Фаррук ощутил сначала легкое головокружение, затем его неумолимо потянуло в сон.
Несмотря на то, что ментальная атака была ожидаема, противник вложил в свой посыл неожиданно большой заряд магической энергии. С великим трудом юноше удалось не лишиться чувств прямо на глазах у нескольких десятков тысяч зрителей. Невероятным усилием воли он стимулировал надпочечники на выброс ударной дозы адреналина. В мгновение ока сон как рукой сняло.
Спустя мгновение Фаррук осознал, какой опасности только что ему удалось избежать, и его основательно проняло. Впрочем, увлеченная невиданным зрелищем публика не заметила легкой дрожи в его руках и обильных капелек пота, выступивших на высоком челе юноши, а легкое побледнение кожи делало его красивое лицо более одухотворенным и загадочным, особенно в глазах представительниц прекрасного пола.
Сверившись со своим внутренним хронометром чародей с удивлением осознал, что его схватка с двумя тварями продолжается вот уже около семи минут. Удивительно, как непредсказуемо может течь время. Когда чего-нибудь ждешь, оно тянется как загустевший сок гевеи, когда чем-то увлеченно занимаешься — летит, словно легкокрылая птица.
Пожалуй, пора кончать с этими тварями, тем более именно сейчас этого самый удобный момент. Проводившая ментальную атаку бестия получила приличную отдачу от собственного же заклинания и на какое-то время практически полностью выпала из реального мира. Закатив глазенки так, что остались видны только белки, она присела на пятую точку и с остервенением колошматила себя своим же собственным хвостом. Мощные удары, каждый из которых способен убить взрослого человека, сыпались на спину, бока и даже на голову очумевшей мантикоры. Возможно, столь изуверским способом она пыталась привести себя в чувства, но пока что это у нее получалось очень плохо.
Не теряя времени, Фаррук устремился к ошарашенной бестии и нанес легкий удар клинком по её шее. Стоит отметить, что означенная часть тела магического животного была защищена толстой кожей и состояла из сплошных мышц, так что даже у самого опытного палача вряд ли получилось бы даже не перерубить её, а нанести более или менее серьезную рану. Фаррук прекрасно об этом знал, поэтому, как уже отмечалось выше, с помощью хитроумного заклинания слегка подкорректировал остроту, а заодно и длину своего меча. В результате, с виду обычный гладий легко рассек неподатливую звериную плоть.
Юноша едва успел отскочить на безопасное расстояние, как из длинного широкого надреза во все стороны ударил мощный кровавый фонтан. В последние мгновения своей жизни самке мантикоры удалось прийти в себя. Она с укором посмотрела на своего убийцу и, захлебываясь кровью, прохрипела на этот раз на языке людей:
