— С увеличением числа витков проводящей катушки электромагнитное поле становится сильнее!
— Я называю эту игру физическими шарадами, — сказал он, поздравив ее с правильным ответом. — Я великолепно изображаю ионизированный атом!
— Хотелось бы увидеть, — рассмеялась девушка.
Дейв встал и пошел по залу, натыкаясь на соседние столы.
— Я же не буквально! — поддразнила она и отпила глоток из чашки. — Мне нравится это кафе. А особенно — здешний чай с мятой.
— Надеюсь, он поможет сгладить острые углы сложных общественных взаимодействий, — сказал Дейв, надеясь, что ведет себя не слишком настырно.
— Вряд ли, — улыбнулась Бекки.
Наступила тишина. Дейв задумался, что делать дальше. Всякий раз, когда ему выпадал случай объясниться с Бекки, он трусил. На этот раз он решительно вознамерился сказать ей всё, что хотел, даже если после этого она его отвергнет.
— Бекки, хочешь, я тебе кое-что покажу?
Она с любопытством взглянула на него.
— Это не страшно. Ну, не очень страшно.
У Дрейка Стоуна было всё. Суперзвезда в мире иллюзионистов, он жил в пентхаусе, откуда открывался потрясающий вид на Центральный парк. Домик на крыше небоскреба, купленный на деньги, вырученные от бесчисленных рекламных шоу, был отделан в готическом стиле — в виде старинного замка. И, соответственно стилю, сам Дрейк жил в нем как король.
Дрейк воспринимал жизнь как сплошную вечеринку. Сквозь нее проходили вереницы гостей, имевших единственную цель: сказать Дрейку, как он великолепен. И всегда находились люди, готовые усердно служить ему не за страх, а за совесть. В эту минуту таким человеком была маникюрша, тщательно покрывавшая ногти Дрейка черным блестящим лаком.
— Ты чего тут дурака валяешь? — послышался вдруг голос из-за спины. Голос был недобрый.
Все глаза устремились на наглеца, осмелившегося дерзить самому Дрейку Стоуну. В дверях появился Максим Хорват.
— Кто вы такой? — недовольно спросил Дрейк.
Хорват пропустил вопрос мимо ушей и вошел в пентхаус, как к себе домой. Вышел на балкон и обвел глазами чудесную панораму.
— Давненько я тут не бывал. Если говорить точно — с 1929 года. Город изменился. Стало спокойнее, преступность снизилась. Убивать стали меньше. — Он покачал головой, словно это его совсем не радовало. Потом поглядел в упор на Дрейка и фыркнул: — И вот во что превратился наследник Морганы.
Дрейк ударился в панику. Его глаза заметались, потом окинули гостя с головы до пят — от элегантного цилиндра до тросточки. Дрейк охнул и пробормотал:
— Максим Хорват… Я о вас слышал. Вы были злым…
Хорват жестом велел ему замолчать и обратился к присутствующим:
— Прошу меня извинить…
Гости были искренне рады убраться подальше. Через минуту Дрейк и Хорват остались одни.
— Вот как, значит, фокусником стал. На потеху публике.
— Я иллюзионист высочайшего класса, — похвастался Дрейк. — У меня пять шоу в «Гардене», на которых всегда аншлаг, и плюс к тому дополнительная оплата в конце сезона.
Хорвата эти достижения не впечатлили. Этот придурковатый фокусник — прирожденный наследник Морганы! Только поэтому он и добился успеха. Однако в последнее время он стал уделять карьере слишком много внимания.
— Как ты думаешь, Моргана когда-нибудь вытаскивала кроликов из шляпы?
— Послушайте, мой хозяин исчез, когда мне было пятнадцать лет. Как сквозь землю провалился, — пожаловался Дрейк. — Не оставил мне ничего, только Энкантус да смутные указания на всякий случай. Вот я и стал импровизировать.
— Время импровизаций закончилось, — сообщил ему Хорват. — Бальтазар Блейк нашел Главного Наследника Мерлина.
Дрейк обеспокоенно поглядел на Хорвата. Хоть он и долго пробыл в одиночестве, но всё же помнил, что Блейка надо бояться. И Главного Наследника тоже.
— Он носит кольцо?
Хорват кивнул.
— Подождем, пока он останется один, — сказал он Дрейку.
* * *
Лаборатория Дейва Статлера была полной противоположностью пентхаусу Дрейка Стоуна — и по роскоши, и по атмосфере. Однако именно сюда Дейв привел Бекки.
— Что это за штуковины? — спросила она, войдя в главный зал.
— Трансформаторы Тесла, — гордо ответил Дейв. — Я использую их, чтобы генерировать нечто под названием «плазма». Я так увлекся этим явлением, что долго не замечал, как оно красиво.
