Конечно, решение вопроса о свободе воли требует ещё многих дополнений. Напр., необходимо различать формальную и материальную свободу. Формальная свобода состоит в том, что деятель в каждом данном случае может воздержаться от какого-либо определенного проявления и заменить его другим. Эта свобода не утрачивается ни при каких условиях. Материальная свобода выражается в том, что способен творить деятель, какою степенью творческой мощи он обладает. Она безгранична в Царстве Божием, в котором деятели причастны всемогуществу Божию. Но деятели, находящиеся вне Царства Божия в состоянии духовного упадка, имеют весьма ограниченную материальную свободу, хотя и сохраняют вполне свободу формальную [VIII].
Не следует думать, будто свобода воли есть бессмысленный произвол. Всякое стремление и, следовательно, соответствующий ему поступок направлены на какую-либо цель, которая имеет действительную или мнимую ценность, так что поведение каждого деятеля имеет смысл. В большинстве случаев при совершении обыденных поступков в нормальных условиях жизни избрание ценностей соответствует внешним обстоятельствам и внутренним потребностям деятеля; напр., чувствуя голод и зная, что в буфете есть хлеб и масло, я удовлетворяю голод этою пищею. Однако, свобода и здесь всегда сохраняется: голод, наличие пищи и ценность сытости не вынуждают моего поступка с необходимостью, я могу воздержаться от него и заменить его другим поступком с другою ценностью, напр. отдать хлеб нищему или воздержаться от насыщения с целью аскетической дисциплины характера и т. п., и т. п. Существенное условие этой безграничной формальной свободы состоит в том, что творческая сила деятеля сверхкачественна: она стоит выше моего эмпирического характера, состоящего из моих качеств, напр. доброты или злобности, храбрости или трусости, способности к музыке или к научному творчеству и т. п. Бог не сотворил меня с этими качествами характера; я сам свободно вырабатываю эти качества характера и сохраняю их до тех пор, пока соответствующие им качества моей деятельности удовлетворяют меня. Но я, обладая сверхкачественною творческою силою, свободен и от своего характера в том смысле, что могу осудить какую-либо сторону его или вообще пожелать изменения его и начать работу преобразования его. Этот труд самовоспитания бывает зачастую очень тяжелым и медленным. Окончательное освобождение от какой-либо глубоко укоренившейся черты характера, особенно той, которая связана со всем строением тела, может быть, иногда достигается только в момент смерти, но важно то, что все же, согласно основным свойствам моего я как субстанциального деятеля, в конечном итоге мой характер зависит от меня, а не я завишу от характера.
Чтобы понять, как совершается перевоплощение и что оно собою представляет, необходимо отдать себе отчёт в следующем. Каждый субстанциальный деятель свободно творит все свои проявления, не только такие, как съедание куска хлеба или пение арии, но и весь тип жизни вдвое не принудительно необходим для деятеля. Субстанциальный деятель может усвоить тип жизни согласно идее кристалла горного хрусталя, но может подняться и выше по ступеням природы, напр. усвоить биологический тип жизни, положим, инфузории, далее многоклеточного животного, наконец, человека и т. п. Итак, Бог не творил кислорода, водорода, Бог не творил вшей, клопов, тигров и т. п. Все эти типы жизни изобретены самими субстанциальными деятелями в процессе эволюции. Бог сотворил мир только как совокупность субстанциальных деятелей, наделенных сверхкачественною творческою силою, и предоставил им самим свободно вырабатывать тип жизни.
10. Эгоистическое царство бытия
Какие типы жизни вырабатывают субстанциальные деятели, свободно используя свою творческую силу? Некоторые деятели – вероятно, число их бесконечно велико – сразу вступают на правильный путь, соответствующий замыслу Бога о мире: они любят только абсолютные ценности и притом соответственно рангу их; больше всего они любят Бога, затем все сотворенные Богом личности и, наконец, неличные абсолютные ценности. Такие деятели, совершенно свободные от эгоизма, образуют Царство Божие от начала существования мира и на веки веков. Они обладают абсолютною полнотою жизни. Другие деятели – вероятно, число их тоже бесконечно велико – вступают на путь эгоизма: они тоже стремятся к абсолютной полноте жизни, но хотят её только для себя или в лучшем случае ещё для небольшого числа других личностей (для жены или мужа, для детей и т. п.). Эгоизм ведёт к большему или меньшему обособлению деятеля от Бога и от других деятелей. Цели эгоиста не согласны с целями других деятелей или даже противоположны им. Поэтому эгоистический деятель принужден пользоваться для достижения их только своими силами и силами небольшого числа других деятелей, с которыми он дружит; остальные деятели эгоистического царства не поддерживают его или даже враждебно противодействуют ему. Он способен поэтому творить в большинстве случаев лишь мало содержательное бытие, имеющее только
