Взрыв невеселого смеха встретил эту историю солдата. Но один из узников, подождав, сказал:
— И все же с нами — совсем другое дело. Мы действительно оказались здесь ни за что. Мы просто сидели в «Бездонной бочке» и выскочили на площадь, когда кто-то заорал, что нашел труп на постаменте памятника, что у самого входа в таверну. Мы хотели только посмотреть, а тут налетела стража, продержала нас на холоде, а потом отвела сюда. Да разве будешь с ними спорить, тем более что сам Правитель приказал.
В разговор вступил другой арестованный, уже изрядно избитый:
— Теперь Правитель и его следователи начали трясти нас всех по очереди. Им нужно выяснить, не видели ли мы или не слышали чего-нибудь, относящегося к убийству. Да кто там чего слышал! А когда результаты допроса следователю не нравятся, сам знаешь, что бывает. С каждым разом нас лупят чуть посерьезнее.
Еще немного — и дело дойдет до каленого железа и плетей.
— А что за суматоха из-за какой-то мокрухи? — деловито поинтересовался Нистур. — Важную шишку завалили?
— Какого-то кочевника, — ответил один из арестантов. — Говорят, чуть ли не их посла.
— Понятно, чего эти дикари забили в барабаны, — пробормотал Железное Дерево. — Не думаю, что такая новость настроит их на мирный лад. Как его убили?
— Перерезали глотку, — ответил человек, судя по одежде — странствующий торговец. — В следующий раз, окажись я рядом с трупом в чужом городе, смоюсь куда подальше.
— Мудрый вывод, — прокомментировал Нистур.
Так, рассказывая о себе, узники скоротали время до ужина, когда им принесли жидкую похлебку в деревянных мисках. Чуть позже спокойное течение времени в зарешеченной камере без окон было нарушено шумом и криками в коридоре.
— Руки не распускай! Сама дойду! Хватит шарить, уже все отобрали.
Сомнений не было. Этот голос принадлежал Ракушке, которую вел по коридору стражник в черном балахоне с капюшоном — форме тюремщиков Дворца Правосудия.
Дойдя до камеры, где находились ее приятели, Ракушка капризно остановилась и чуть ли не требовательным голосом сказала:
— Хочу в эту!
С этими словами она сунула что-то в ладонь стражника, снимавшего с ее рук конвойные кандалы. Тот, чуть приоткрыв решетку, втолкнул девушку внутрь и тотчас же захлопнул за ней замок. Улыбаясь, Ракушка сказала:
— Ну и ну, кого я вижу!
— Плохой из тебя воришка, — вместо приветствии сообщил Железное Дерево. — При твоей-то работе быть пойманной дважды за несколько дней!
— Я попалась потому, что мне это было нужно.
— Предположим, что это так, — сказал Нистур. — Но объясни тогда, почему ты предпочитаешь сидеть на тюремной содоме, а не гулять на свободе?
— Я хотела разыскать вас, вот почему, — ответила она, присаживаясь рядом.
— Признаюсь, я тронут, — сказал Нистур, — но зачем тебе это?
— Ну, это не совсем моя идея, — созналась Ракушка. — Я узнала, что вас арестовали, и рассказала Станбогу. Он очень боится за тебя, Железное Дерево, и попросил меня помочь вам здесь чем можно. Я-то в этом заведении гость частый, знаю, что к чему…
— Я очень благодарен старику за то, что он меня выходил, — буркнул солдат, — но нянька мне не нужна.
— Конечно, — презрительно улыбнулась девушка, — могучий воин, равного которому нет, но почему-то время от времени падающий на ровном месте без сознания.
— Не обижайся, мы действительно оценили твою жертву, — примирительно сказал Нистур. — Значит, это заведение тебе знакомо?
— Знакомо — не то слово. Я тут чуть, не полжизни провела.
— Везет тебе, — буркнул кто-то из узников-иностранцев. — Во многих странах за повторную кражу отрубают руки.
— А кому это здесь нужно? — возразила она. — Страже? Еще чего, я ведь для них — постоянный источник: дохода. Зачем им бесполезный инвалид в городе?
— Кстати, — опросил Нистур, — как ты пронесла сюда монету, за которую тебя отправили именно в нашу камеру?
— Лучше не спрашивай, у тебя же равно так не получится, — демонстративно горда ответила Ракушка.
Правитель Тарсиса спешился у основания башни, прикрывавшей северную сторону Западных ворот. Здесь еще сильнее слышался барабанный гул, который привел горожан почти что в панику. По пути к воротам Правитель видел ужас, застывший в глазах прохожих, еще вчера выражавших лишь презрение по отношению к варварам-кочевникам.
