Энтони хмуро смотрел на длинную мокрую дорогу, убегавшую в туман.
– Уже говорил.
– Есть какая-то польза?
– Тогда я подумал, что да. По крайней мере, что есть надежда. Теперь так не думаю. Дело в том, что Минни действует на нервы Лоис – и тут ничего не поделаешь. Там все будет выметено под метелку и устроено по-новому. Думаю, после этого появляться в Леттер-Энде все мы будем нечасто.
После долгого молчания Джулия заговорила:
– Это почти как… ампутация, правда? Я не должна бы ощущать этого, потому что редко там бываю, но все равно больно. Глупо с моей стороны, но в числе некоторых вещей мне больше всего не нравится, что мамин портрет висит на стене за креслом этой женщины. Меня это больно ранит.
– Джимми отдаст тебе этот портрет, если попросишь.
Лицо Джулии потемнело.
– Не могу! Это все равно что выгнать маму из дома – ради нее!
Какое-то время они ехали в молчании, их обволакивал туман. Создавалось впечатление, что они находятся в комнате с белыми стенами, такой маленькой, что невозможно отодвинуться друг от друга. Энтони улавливал ее мысли – их ритм и окраску. Что улавливала Джулия, оставалось ее секретом. Вскоре она произнесла:
– У меня возникло желание поехать не туда.
Энтони непринужденно отозвался:
– Желания ничего не стоят. Куда тебе хочется?
– В Леттер-Энд десять лет назад.
Он засмеялся:
– Я только что окончил школу, а вам с Элли было по четырнадцать лет.
– И там не было никакой Лоис. Это был бы рай, правда? – Потом Джулия сказала с неожиданной силой: – Знаешь, что она теперь сделала? Взяла в дом эту мерзкую Глэдис Марш.
– А что сталось с Джо?
– Уехал к сестре в Девоншир. Будто бы затем, чтобы вступить в дело шурина. На самом деле его терпеть не могут в деревне – возмущаются тем, что он отправил мать в приют. А Глэдис терпеть не может Рейл – им хочется уехать. Наверняка чем скорее, тем лучше. Но пока что Глэдис в Леттер-Энде и ведет себя гнусно.
– Что она там делает?
– Что-то шьет, прислуживает Лоис – и по обязанности или нет подслушивает под дверями. Элли уперлась, сказала ей, что она должна сама убирать свою комнату, но та задрала нос: «Вот еще. От домашней работы грубеют руки, и я к этому не привыкла». – Джулия издала гневный смешок. – Я сказала Элли, что подниму скандал на весь дом, если она сдастся, и Элли держится. Теперь Глэдис корчит из себя аристократку – с оскорбленным видом стирает пыль тряпкой и щеткой, словно никогда в жизни не делала уборки в комнате.
Энтони успокаивающе положил левую руку на колено Джулии.
– Дорогая, выключи газ и остынь! Если будешь так кипеть, то вся выкипишь и вспыхнешь, а этого нам не нужно. Лучше расскажи мне о своей новой книге.
Джулия бросила на него взгляд, гневный и вместе с тем нежный.
– Я занята не книгой, а этими неприятностями. Не могу писать, когда творится такое.
Однако тем не менее принялась рассказывать о книге.
Едва ступив в Леттер-Энд, Энтони убедился, что лучше было бы оставаться в городе, махнув рукой и на Джимми, и на дела. Десять дней назад, когда он уезжал, обстановка в доме казалась нерадостной, но то был рай по сравнению с тем, что обнаружилось теперь. Вид Минни прямо-таки ужаснул его. Она походила на лунатичку, не замечавшую окружающих в каком-то горестном сне. Ему вспомнилась картина, которую он видел однажды и с тех пор не мог забыть. Художник изобразил девушку, которую вот-вот расстреляют как шпионку. На картине она выглядела еле живой. И вспоминалась ему при каждом взгляде на Минни Мерсер. Неудивительно, что бедняга Джимми беспокоился из-за нее.
Во время разговора в кабинете с двоюродным братом Энтони забеспокоился и о нем. Что-то было неладно, и ему стоило лишь увидеть за ужином его и Лоис, дабы понять, что между мужем и женой возникли трения. Лоис выглядела превосходно и не упускала возможности покрасоваться. На Джимми она поглядывала с легким презрением. Обращалась к нему «дорогой» ледяным голосом – который тут же ласково смягчался при обращении к Энтони. Потом понижался почти до шепота, который Джимми, сидевший на другом конце стола, тщетно пытался расслышать.
Энтони сидел рядом с ней. От хозяйки нельзя отворачиваться. Нельзя пересесть на другое место. Он говорил довольно громко, старясь сделать разговор общим. Отвечала только Джулия. Элли выглядела изможденной. Минни пребывала будто во сне, а Джимми определенно находился в каком-то странном настроении. Обычно пьющий меньше всех, он налил себе такую большую порцию виски, что Лоис подняла брови, и выпил, почти не добавляя содовой. Потом повторил.
