— Попросите ее описать этого клиента, — подсказал Пьер комиссару.
— Как выглядел человек, который взял у вас серый «фольксваген»? — спросил комиссар.
— Подождите, я сейчас выясню, — ответил служащий, — вчера после обеда я не работал.
Через несколько минут к телефону подошла женщина, которая сообщила:
— Господин Пфорц невысокий, полный, приблизительно лет шестидесяти.
— Не он! — произнес комиссар разочарованно.
— Может быть, вас заинтересует другой господин, который был с ним? — спросила дама.
— Другой господин? Разве их было двое?
— Да, был второй, более солидный.
— Вы не могли бы описать его поподробнее?
— У него черная борода, очень строгий вид…
— При ходьбе хромает? Опирается на трость?
— Да.
— Благодарю!
Комиссар положил телефонную трубку и радостно воскликнул:
— Прямо в цель попали! Убийца найден!
На обратном пути он поучительно произнес:
— Один старый инспектор полиции однажды сказал мне: «Человек привыкает к любой ситуации. Если вы хотите уличить убийцу, торопитесь поговорить с ним, пока он еще не свыкся с содеянным преступлением». К Отто фон Далау надо ехать немедленно. — Комиссар на минуту задумался, затем ворчливо добавил: — К сожалению, вам придется поехать одному…
— Почему одному? — спросил Пьер.
— Мне необходимо наведаться в офис. За это время могли возникнуть срочные дела, — пояснил комиссар. — К тому же завтра Рождество. Я должен поздравить подчиненных с праздником и разрешить им уйти пораньше. Правда, они наверняка уже отложили все дела, чтобы закончить их после праздника. Я эти чернильные души прекрасно знаю. Вечно всем недовольны, даже когда им во всем идешь навстречу.
— Как можно следователей уголовной полиции называть чернильными душами?!
— Мне можно, — улыбнулся комиссар.
— Ганс, ты меня убедил, — сказал Пьер, подхватив этот шутливый тон и переходя на «ты», — я поеду в Ландсберг один, хоть мне и страшновато. А тебя я попрошу выполнить одно небольшое дело.
— Какое?
— Организовать очную ставку Отто фон Далау с горничной и другими служащими отеля, которые его видели. Надо выяснить, опознают они его или нет.
— Хорошо, постараюсь это сделать. Позвони мне из замка.
— Хорошо.
Пьеру не пришлось искать замок в Ландсберге. Еще издали он увидел на скале, над рекой Лех, величественный замок с башнями, рядом с которым город, распластавшийся в низине, казался невзрачным.
Миновав предместье, Пьер въехал в сосновый бор, а потом дорога круто устремилась вверх, к замку. Вскоре он оказался на широкой площади, где в праздничные дни проводились все торжества. Отсюда был хорошо виден темно-красный фасад замка, крепостные башни, крутая черепичная крыша с множеством остроконечных башенок и простиравшиеся до самого горизонта горные цепи, покрытые снегом.
Пьер невольно представил, как проходило детство Валерии в этом монументальном дворце, нависшем над городом и окруженном вековыми деревьями. В те времена в коридорах и залах замка все напоминало об ушедшей эпохе, когда немецкие земли еще именовались графствами. Валерия не раз рассказывала об этом, и всегда с какой-то грустью.
«Неуютно мне жилось в этом безрадостном мире», — говорила она. По ее словам, в замке было невесело. Казалось, жизнь нынешних обитателей замка протекала среди знатных мертвецов, где от склепов, требовавших к себе благоговения, так и веяло жутковатой укоризной потомкам, мол, без нас, почтенных и незабвенных, оставаться в живых — верх святотатства и безнравственности.
Пьер вспомнил, что у Валерии всегда портилось настроение, когда она начинала рассказывать о замке.
Он пересек площадь и подкатил к парадному входу, украшенному с двух сторон мраморными львами и боевыми щитами. Затем он поднялся по ступеням и позвонил. Пришлось позвонить еще раз, прежде чем открылась массивная дубовая дверь и старый слуга в полосатом жилете появился на пороге. Пьер представился и спросил, может ли Отто фон Далау принять его.
— Нет, — ответил слуга и собрался уже захлопнуть перед ним дверь.
— Будьте все же так любезны, доложите обо мне, — настаивал Пьер.
— Нам это запрещено. Вы ведь не договаривались с графом о встрече.
