Де Кок ответил не сразу. Слово «тупик» резануло его.
— Да нет. Это не займет много времени, — бросил он. — Вот только дождемся фотографа и врача, который должен осмотреть труп. Потом нужно опечатать купе. Да еще, возможно, понадобится снять отпечатки пальцев.
Инспектор Вестернинг, как бы уступая, развел руками.
— Я вас, конечно, не тороплю, но вы понимаете, что мы не должны срывать расписание. — Он помолчал, о чем-то задумавшись, потом вдруг сказал: — А ты помнишь, когда мы с тобой последний раз работали вместе?
Де Кок тряхнул головой.
— Это был второй день Троицы… — сказал он. — Несколько лет назад. Крушение на дороге… тогда было много раненых. Мы встретились здесь, на Центральном вокзале.
— Точно.
У входа в вагон послышался какой-то шум. Фотограф Брам ван Вилинген сцепился с представителями железнодорожной полиции — те пытались задержать его, им показался подозрительным алюминиевый чемоданчик фотографа. Ян Вестернинг поспешил вмешаться и уладить конфликт. Фотограф, шумно отдуваясь, вошел в вагон и, поставив свой чемоданчик в угол купе, посмотрел на убитую.
— Ее так и нашли?
Де Кок недоуменно посмотрел на него, не поняв вопроса.
— В смысле?
— Под вашим засаленным плащом?
Лицо старого инспектора разом окаменело.
— Нет, это я накрыл ее своим плащом.
— Зачем?
— Не лежать же ей голой!
Брам ван Вилинген быстро наклонился к убитой, сдернул плащ и бросил его де Коку. Затем, указав на мертвую женщину, сострил:
— Думаешь, ей стыдно?
Острота прозвучала неуместно.
Седой инспектор укоризненно посмотрел на него, а потом с запинкой произнес:
— Ей не стыдно… теперь уж нет… но мне — да.
Брам ван Вилинген, желая позлить де Кока, развязно продолжал:
— Ах да, я забыл, ты же у нас пуританин!
Де Кок промолчал, едва сдержав ярость. Спустя минуту он сказал:
— Мне… э, мне необходима пара четких фотографий ее лица, которые можно будет разослать на опознание. Мы ведь еще не знаем, кто эта девушка.
Брам ван Вилинген кивнул, достал фотоаппарат из алюминиевого чемоданчика и насадил вспышку.
— Когда тебе нужны фотографии?
— Если можно… сегодня.
Вспышка осветила лицо убитой. Фотограф работал быстро и аккуратно. Де Кок недолюбливал его, но очень ценил за профессионализм.
— Ну как, успеешь сделать фотографии сегодня? — спросил он.
Брам ван Вилинген опустил фотоаппарат.
— Постараюсь. Если успею, я сам доставлю их вам в контору.
Голос фотографа звучал примирительно. Лицо де Кока приняло обычное добродушное выражение. Ярость уже улеглась. Подошел доктор Конингс в сопровождении двух санитаров с неизменными носилками. Де Кок шагнул навстречу доктору и сердечно пожал ему руку, он испытывал симпатию к этому эксцентричному лекарю, носившему старомодные гетры, выглядывавшие из-под элегантных брюк в полоску, простой вязаный жакет и вечно мятую зеленоватую шляпу гарибальдийца.
— Как идут дела? — громко спросил доктор.
— На этот раз работаем в купе первого класса, — ответил Брам ван Вилинген.
Доктор Конингс повернулся к де Коку.
— Вы прогрессируете. В прошлом я обычно встречал вас с трупами в совершенно некомфортабельных местах.
Де Кок пожал плечами.
— Я просто-напросто нахожусь там, где совершено преступление, только и всего.
Доктор Конингс снял шляпу, вытащил из карманов полосатых брюк свои трубки и опустился на колени перед убитой. Он тщательно исследовал, пятна на шее. Затем большим и указательным пальцами закрыл глаза девушки. Когда он поднялся, колени его громко хрустнули.
Доктор осторожно снял очки, вынул из нагрудного кармашка носовой платок и протер их.
— Она мертва, — констатировал он.
Де Кок молча кивнул и лицо его посерьезнело.
— Я уже это понял, — сказал он. Доктор Конингс снова повернулся к трупу.
— Убийство произошло недавно, не более часа назад. Тело еще не остыло… Температура почти нормальная, я бы сказал. Не успела остыть, хоть и раздета. — Доктор снова надел очки и аккуратно сложил носовой платок. — Вы видели пятна у нее на шее?
— Да.
— Сильная хватка. Завтра во время вскрытия старый Рюстлоос установит, сколько хрящиков сломано. Ручаюсь, что много. На вашем месте, инспектор, я бы заинтересовался парнями с крепкими руками!
