Михаэль молчал. Вряд ли что изменилось бы, расскажи он ему обо всем другими словами.
— Давайте сначала порассуждаем о менее страшной возможности, то есть о самоубийстве.
— Кто сказал, что это менее страшно? — с горечью сказал Моше. — Может, вам это и не страшно, а мне страшно. Я вырос с ней, она мне как сестра, — и после паузы добавил: — Была…
— Я понимаю, что она выросла в вашей семье, — сказал Михаэль.
— Да, мои родители стали ее приемными родителями. Она появилась здесь, когда ей было семь лет.
— Она жила с вами? — спросил Леви.
— Нет. Мы жили в доме для детей, а в четыре часа ежедневно шли в дом моих родителей. Аарон Мероз, депутат, тоже жил с нами. Мы росли вместе, и они были мне как брат и сестра.
— Кто были ее родители? — спросил Михаэль. Леви делал записи в оранжевом блокноте.
— Ее родители, — повторил Моше, потом встал и достал из холодильника пластиковую бутыль с водой. — Дерьмо ее родители, — наконец выдавил он из себя со злостью. Махлуф Леви поднял глаза от блокнота. — Она приехала в страну трехлетним ребенком. Ее мать была, кажется, из Венгрии, отец вроде умер. Не удивлюсь, если отца у нее вовсе не было. Звали ее Анна, но мы поменял имя на Оснат. Конечно, у нее не было отца, а если бы вы видели ее мать, то поняли бы, что я имею в виду.
— Я думал, — сказал Михаэль, — что у нее не было семьи вне кибуца.
— У нее собаки не было, не то что семьи. Ее мать умерла, когда ей было четырнадцать, но к тому времени она уже давно жила с нами. Да и умерла ее мать не по-людски — ее переехала машина. Она переходила улицу, не глядя по сторонам. Но тогда Оснат об этом не сказали. Мне отец об этом рассказал всего несколько лет назад.
— Дяди? Тети? Другие родственники? — спросил Михаэль.
— Никого. Все погибли в Холокосте, — ответил Моше. Его лицо стало приобретать нормальный цвет. — У нее был один дом — это мы.
— Понимаю, — сочувственно произнес Михаэль. — Ведь и она сама была вдовой?
— Была. Ювика убили… Сколько лет прошло с Ливанской войны?
— Три года, — сказал Леви.
— Три, — подтвердил Михаэль.
— Значит, она была вдовой четыре с половиной года, — сказал Моше. — Она была замужем за Ювиком Харелем. Может, слышали о нем? — И он вопросительно взглянул на Михаэля, который утвердительно кивнул.
— Подполковник? — чтобы еще раз убедиться, спросил Михаэль.
Моше снова кивнул:
— Четверо детей. И Дворка, мать Ювика, тоже вдова. А вы говорите, что самоубийство — нестрашный вариант.
— Мы бы хотели сначала исключить вариант с самоубийством, — сказал Михаэль. — Поэтому нам надо узнать о ней побольше, и вы нам должны в этом помочь.
— Мне бы не хотелось присутствовать, когда вы будете разговаривать с родственниками, — произнес Моше.
— Да вам и не надо. Но я хочу еще задать вам несколько вопросов. Давайте рассмотрим возможность самоубийства, — проговорил Михаэль.
— Самоубийство исключено. Я знаю Оснат, как… Ну, в общем, я ее знаю. Она не способна на самоубийство. Это точно.
— Вы знали о ее связи с Аароном Мерозом? — спросил Михаэль.
Моше молчал. Наконец он нерешительно произнес:
— Давайте скажем так: я не удивлен. Я догадываюсь, когда это у них началось, потому что его я тоже знаю как свои пять пальцев.
— Итак, что было между ними? — продолжил Михаэль.
— Они всегда были как брат и сестра, всегда вместе, пока… пока не появился Ювик, и Оснат стала с ним жить, а Аарон уехал из кибуца. Я считаю, что он уехал именно по этой причине, а Аарон мне говорил, что уехал потому, что хотел учиться.
— Они могли поддерживать связь все эти годы?
— Вряд ли… — Ответ Моше прозвучал неуверенно. — Думаю, никаких отношений у них не было. Он даже не знал, чем она занимается. Он не приехал даже на похороны Ювика.
— Ну и как это у них началось?
Моше пожал плечами:
— Откуда мне знать. Началось, и все. Он был здесь на Шавуот — как раз тогда от сердечного приступа умер мой отец.
— Почему она вам ничего не рассказывала — у вас же были близкие отношения, не так ли?
Моше молчал, разглядывая кончики пальцев. Он поерзал в кресле и сказал:
— Мы были близки, но все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово «близки». О таких вещах мы, например, никогда не говорили.
