Он вошел в дом и направился к телефону, стараясь ступать бесшумно, чтобы спавшая наверху жена не проснулась и не позвала его. Тогда ему пришлось бы первым делом, уступая ее требованиям, рассказывать о том, что случилось.
Диккенсон поднял телефонную трубку, размышляя, правильно ли он поступил, оставив труп посреди деревни. Почему-то ему это казалось непорядочным.
Ответил дежурный сержант. Диккенсон удивился твердости своего голоса, так как был слегка потрясен, и не без причины. Он как можно бесстрастнее рассказал о своей находке, и сержант, отнюдь не такой флегматичный, произнес сперва: «Что?», потом: «В колодках?» и наконец: «Слушай, ты уверен, что он мертв?»
Констебль Диккенсон был совершенно уверен. Сержант, услышав о крови и о ране в спине, прекратил недоверчивые восклицания и кратко распорядился:
– Хорошо. Отправляйся туда и никого не подпускай к телу. Инспектор в ближайшее время будет там с санитарной машиной.
– Погодите минутку, сержант, – сказал констебль, стремившийся выложить все сведения, какими располагал. – Это не случайный человек. Я смог опознать его – это мистер Верекер.
– Кто-кто? – спросил сержант.
– Верекер. Джентльмен из Лондона, купивший коттедж «Риверсайд». Знаете, он приезжал на выходные.
– А! Не местный.
– Строго говоря – да, – согласился констебль. – Только я не могу понять, как он оказался в колодках в такое позднее время, да к тому же в вечернем костюме.
– Ладно, возвращайся туда и следи за порядком до приезда инспектора, – сказал сержант и повесил трубку.
Констебль Диккенсон услышал щелчок и огорчился, потому что теперь, успев оправиться от изумления, обнаружил несколько странностей в этом убийстве и хотел поговорить о них с сержантом. Но ему оставалось только выполнять приказ, поэтому он повесил трубку на рычаг и на цыпочках вышел из дома к велосипеду, приставленному к железной изгороди.
Когда констебль вернулся к колодкам, покойный лежал в том же положении. Судя по всему, за время отсутствия Диккенсона там никто не появлялся. Осмотрев с помощью фонарика землю в надежде обнаружить какую-нибудь улику или след ноги, Диккенсон прислонился к дереву и в ожидании инспектора стал пытаться разрешить эту проблему сам.
Вскоре Диккенсон услышал вдали шум машины, через несколько минут она остановилась возле сквера, инспектор Джерролд проворно выскочил из нее, повернулся и протянул руку полному человеку, в котором констебль узнал доктора Хоука, полицейского врача.
– Так, – бодро заговорил инспектор. – Диккенсон, где труп? О!.. А!
Он подошел к скамье и навел на тело луч фонарика.
– Доктор, судя по его виду, вам тут делать нечего. Хилл, посвети сюда фарами. Угу, теперь видно лучше. Все было так, когда ты обнаружил его, верно?
– Нет, сэр, не совсем. Он сидел – правда, клонился вперед, надеюсь, понимаете, что я имею в виду. Я подумал, что он спит. Он был в вечернем костюме, и ноги его были в колодках. Я подумал, что он выпил лишнего, подошел, взял его за плечо и слегка потряс, чтобы разбудить. Встряхивал я его дважды, а потом заметил в нем что-то странное, почувствовал, что моя ладонь стала мокрой, липкой, я посветил на него фонариком – и тут, конечно, увидел, что он мертвый. Из-за того, что я его тормошил, он повалился набок и с тех пор лежит в этой позе.
Инспектор кивнул и посмотрел на врача, опустившегося на колени возле трупа.
– Сержант Хэмлин говорит, ты опознал его. Кто он? Лицо его мне как будто незнакомо.
– Может быть, сэр. Это мистер Верекер, владелец коттеджа «Риверсайд».
– А! – с легкой ухмылкой произнес инспектор. – Один из приезжающих на выходные. Доктор, там есть что-то странное?
– Мне, естественно, придется делать вскрытие, – пробурчал врач, грузно поднимаясь с колен. – Но, похоже, простой случай. Ножевая рана чуть пониже левой лопатки. Смерть, видимо, наступила мгновенно.
Инспектор немного понаблюдал, как он осматривает тело, потом спросил:
– Составили мнение о времени убийства, сэр?
– Примерно от двух до четырех часов назад, – ответил врач и выпрямился. – Пока ничего больше сказать не могу.
Инспектор повернулся к констеблю Диккенсону:
