На пороге их встретил взбудораженный хозяин в белом колпаке, непрерывно восклицавший:
— Какой ужас! Какой ужас!
С большим трудом нашелся номер, удовлетворивший запросы Жан-Пьера Фушру — спальня и смежная с ней гостиная, на первом этаже, с электронным оборудованием. Хозяйка сорвала свое плохое настроение на покрасневшей Жизель.
— А у нее уже есть комната. Номер 25. Рядом с комнатой бедной мадам Бертран-Вердон. Только вчера она не брала ключ.
Жан-Пьер Фушру знал, что Жизель, хоть и должна была остаться в «Старой мельнице», провела ночь где-то еще. Однако им овладело странное ощущение, что здесь что-то не так. В первый раз он пожалел, что с ним нет его помощницы. Все в этом деле было не так, как обычно. Все время какие-то увертки, отговорки, обманки.
— Мне надо позвонить. Встретимся через двадцать минут. Вам как раз хватит времени, чтобы связаться с лицеем.
Жизель показалось, что это приказ.
— Хорошо, — ответила она. — Через двадцать минут.
Направляясь к лестнице, она слышала, как он расспрашивал хозяев о передвижениях Аделины и профессора Вердайана. Она была уверена, что скоро настанет ее черед. У нее есть двадцать минут, чтобы придумать удовлетворительное объяснение. И связаться с Эмильеной — простодушной хранительницей бесценного сокровища.
Оказавшись в своей комнате, комиссар Фушру не стал терять ни секунды. Три телефонных разговора — со своим покровителем и начальником Шарлем Возелем, с вернувшимся после обеда аджюданом Турнадром и инспектором Джемани — вернули его к полицейской рутине. Когда он вешал трубку, раздался робкий стук в дверь.
— Заходите, мадемуазель Дамбер, — сухо пригласил он.
И добавил уже более любезно, указывая на одно из удобных кресел в маленькой гостиной, застекленная дверь которой выходила на освещенную солнцем террасу:
— Присаживайтесь. Мне самому придется записывать за вами, потому что моя помощница еще не приехала.
Он открыл блокнот в кожаном переплете и вытащил черную ручку, которую она тут же узнала — точно такую она подарила Селиму!
Жизель присела на краешек кресла, как птичка, готовая вспорхнуть при малейшем признаке опасности. Она не хотела показать, как сильно нервничает, и сделала гигантское усилие, чтобы держать руки на коленях. Блузка с отложным воротничком делала ее похожей на примерную девочку, которая слишком быстро выросла.
— Итак, вас зовут Жизель Дамбер, Д-а-м-б-е-р, — произнес по буквам Жан-Пьер Фушру. — Вы родились в?..
— В Турени.
А она с юмором. Он усмехнулся и задал вопрос иначе:
— Сколько вам лет, мадемуазель Дамбер? Вы ведь не замужем?
— Двадцать девять.
Битва началась.
— Как давно вы служите у мадам Бертран-Вердон?
— С января. В качестве научного сотрудника, — ответила она, подумав: «Девять месяцев в аду».
Похоже, он догадался о ее настроении — когда он продолжил, в его голосе слышалось сочувствие.
— Вы предпочитаете это работе в лицее?
Тщательно выбирая слова, она ответила, стараясь казаться безразличной:
— В прошлом году я бросила преподавание, потом работала в Центре по телеобучению и одновременно писала диссертацию, до того как стать помощницей мадам Бертран-Вердон.
— Я понимаю.
Жизель вспыхнула. Да уж, он отлично все понял. Ему прекрасно известно, что Центр по телеобучению стал прибежищем для преподавателей с проблемами, комплексами, депрессивных, неуверенных в себе. И он задавался вопросом: что же такое могло произойти в жизни Жизель, что в ее синих глазах с длинными черными ресницами появилось это выражение затравленного кролика?
— Как вы познакомились с мадам Бертран-Вердон? — спросил он как можно мягче. Но все же недостаточно — если судить по тому, как нервно сжались губы Жизель.
— Нас познакомила моя сестра, Ивонна Тревенен.
Она подняла глаза, чтобы посмотреть, говорит ли ему что-нибудь это имя, но взгляд его серых глаз был непроницаем; он ограничился тем, что нацарапал несколько слов на чистом листке блокнота.
— Когда вы видели мадам Бертран-Вердон последний раз?
— Вчера.
Слова застряли у нее в горле.
— Точнее, в котором часу? — настаивал он.
— Около семи часов вечера, в доме тетушки Леонии. Надо было много чего подготовить к сегодняшнему заседанию. Да, кстати, я поговорила с директором лицея. Все в порядке — актовый зал сегодня в пять часов.
