— Кто это? — заинтересовалась «подмена».
— Похоже на Мэриголд, — ответила Бэнкс. — Боже, как она меня бесит!
— Тс-с-с… О чем это они?
Теперь голос сэра Джона перекрывал все остальные:
— Я сам займусь этим!
— Пипс совершенно взбесился, — прошептала медсестра.
— Да, — послышался ясный ответ Томса. — Да.
Раздался звук шагов. Дверь внезапно открылась, и на пороге появилась сиделка О’Каллагана.
— Это ужасно! — воскликнула она. — Просто ужасно!
— В чем дело? Что случилось?
— Он умер. Сэр Дерек О’Каллаган умер!
— Да что ты!
— Жуть, что творится, — волновалась сестра Грэм. — С ним сейчас леди О’Каллаган. Она пожелала, чтобы ее оставили одну. Я почувствовала, что мне необходимо кому-нибудь рассказать.
Наступила мертвая тишина, затем женщины, словно побуждаемые некоей мысленной телепатией, не сговариваясь, повернулись и посмотрели на Бэнкс. Та откинула голову назад, непреклонно уперев руки в бока. Ее глаза метали искры, губы судорожно шевелились.
— Бэнкс! — возмутилась работавшая с ней медсестра. — Как ты можешь так себя вести? Я вижу, ты рада, что он умер!
— Если бы я не сбросила оковы религии, — ответила старшая коллега, — я бы сказала: «Возблагодарим Господа за то, что он поверг нашего врага!»
— Да ты просто отвратительная старая злюка! — бросила сестра-сиделка министра и вышла из операционной.
Леди О’Каллаган настаивает
Пятница, двенадцатое. День
— Леди О’Каллаган, прошу прощения за беспокойство, могу я с вами немного поговорить?
Рональд Джеймсон запнулся и сконфуженно посмотрел на вдову своего покойного работодателя. Женщина в черном платье была необыкновенно красива. Ее волосы — секретарь никогда не мог решить, то ли они белокурые, то ли русые, — выглядели так, словно их тщательно разгладили и придали нужную форму. Тонкие изящные руки спокойно лежали на платье. Голубые глаза смотрели из-под тяжелых век с вежливой отстраненностью.
— Хорошо, — тихо согласилась она. — Пойдемте в мою комнату, мистер Джеймсон.
Он последовал за ней в эту обитель воплощенного вкуса. Сесиль неторопливо села спиной к свету и произнесла:
— Присаживайтесь, мистер Джеймсон.
Рональд рассыпался в благодарностях и опустился на самый неудобный стул.
— Я только что вернулся из парламента, — начал он. — Премьер-министр принял меня в своем кабинете. Он ужасно расстроен тем… тем, что произошло вчера. Он просил меня передать, что всецело к вашим услугам, и если что-нибудь потребуется…
— Очень любезно с его стороны, — прервала его вдова.
— Еще он, разумеется, обеспокоен судьбой законопроекта. Законопроекта сэра Дерека против анархии. Необходимо настоятельно продвигать его, но случившаяся трагедия осложняет дело.
— Понимаю.
— Встал вопрос о личных заметках сэра Дерека. Без них никак не обойтись. Я настаивал, чтобы отложить это дело до… послезавтра, но премьер-министр считает, что оно не терпит отлагательства, и желает познакомиться с заметками немедленно. Полагаю, они в столе, в кабинете, но прежде чем что-либо предпринять, я посчитал необходимым получить ваше разрешение.
Леди О’Каллаган не отвечала так долго, что Джеймсон встревожился. Затем она посмотрела на лежащие на коленях изящно сложенные руки и проговорила:
— Этот законопроект как-то связан с теми людьми, которые его убили?
Секретарь онемел от изумления и не знал, что ответить. Он считался находчивым молодым человеком, но, очевидно, странное предположение Сесиль застало его врасплох.
— Боюсь, я не понимаю… вы хотите сказать… леди О’Каллаган, вы же не допускаете… — Он никак не мог закончить фразу.
— Именно, — невозмутимо кивнула она. — Более того, я не сомневаюсь, что его убили.
— Но кто?
— Те самые люди. Анархисты или как их там. Они ему угрожали. И осуществили угрозу. Законопроект был, видимо, направлен на то, чтобы сдержать этих типов. Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы способствовать его продвижению.
— Спасибо, — произнес Рональд.
— Это все, мистер Джеймсон?
— Но, леди О’Каллаган, неужели вы серьезно допускаете… скажу вам искренне, вы меня просто ошарашили. Откуда подобные мысли? В медицинском заключении ясно сказано: сэр Дерек страдал острым перитонитом.
