Часов в пять я позвонил в агентство «Стар» — Хэтфилд к ним не обращался.
— Вот идиот! Он мне нужен живым.
В «Савое» ответили, что евангелист еще не вернулся. Тогда я набрал номер Хэрриет Бентли в «Мэдисон». Мы не виделись с тех пор, как пообедали вместе. Я объяснил, что уезжал из города, и мисс Бентли принялась весело щебетать. Однако через пять минут мне все же удалось узнать, что Хэтфилда она сегодня не видела.
После ужина я еще несколько раз звонил в «Савой»: Хэтфилд не вернулся и к девяти. Я помчался к Лаудербеку домой. Услышав звук клаксона, капитан вышел и подсел ко мне.
— Боюсь, с Джонасом Хэтфилдом что-то случилось.
— Было бы неплохо. Этот тип приходил ко мне…
— Да, я знаю. Он просил у вас защиты, а вы отказали.
— Еще бы! Наплел небылиц о каких-то загадочных угрозах — и хоть бы тень доказательств!
— Все понятно: приказ есть приказ.
— На что вы намекаете, Джерри? Не могу же я поставить всю полицию на ноги ради первого попавшегося…
— Ну, разумеется.
— В конце концов, за все платит город, а этот хмырь — вообще не из Мидленда.
— Послушайте, в другое время я бы плюнул на все, но Хэтфилд мне нужен, и я не хочу, чтобы его разобрали на части. А Большой Босс поручил его Джеку Керфью. Вам ведь понятно, что это значит?
— Нет.
— О'кей. В следующий раз отвечу вам так же.
Лаудербек окинул взглядом пустынную улицу.
— Не валяйте дурака, Джерри. Вам отлично известно, что я ничего не могу сделать для Хэтфилда.
— Теперь уже нет. К сожалению, слишком поздно. Но постарайтесь хотя бы узнать, что с ним.
— Ладно. При условии, что вы не станете печатать ничего такого…
— По-моему, я вас еще ни разу не подводил!
А наутро я нашел на рабочем столе записку: «Городская больница, палата 35».
Хэрриет Бентли каждый день сообщала мне о состоянии Хэтфилда. На шестой день больного перевели из городской больницы в клинику «Сент-Люк», и молодой женщине разрешили его повидать. По ее словам, Хэтфилд был совершенно неузнаваем и с трудом выговаривал слова. На десятый день я не выдержал и поехал в клинику сам. Мисс Бентли не преувеличивала. На Хэтфилда и в самом деле было жалко смотреть. Даже за полторы недели врачам не удалось вернуть его лицу нормальный вид. Распухшие веки почти не открывались, а бесформенный разбитый рот с трудом ронял редкие, односложные слова. Евангелист лежал в шезлонге. Я осторожно пожал ему руку и сел в кресло рядом. Медсестра явно не собиралась оставлять нас наедине.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
— Лучше, — выдохнул Хэтфилд.
Медсестра вышла в ванную, но позаботилась оставить дверь открытой.
— Вы скоро поправитесь. В следующий раз осторожнее переходите улицу.
— Да… я… сам… виноват…
Казалось, Хэтфилд говорит с набитым ртом.
Хэрриет Бентли предупредила меня, что в больнице евангелист заявил, будто попал под машину. Но я-то знал, что ему это объяснение подсказали.
Медсестра вышла из ванной, и я внимательно посмотрел на нее. Эту женщину я уже видел в компании ребят Джека Керфью. Она так и осталась в палате, и мы с Хэтфилдом стали говорить о всяких пустяках. Но взглядом я старался дать ему понять, что еще вернусь.
Минут через десять я покинул палату. Эта сестра дежурила с семи утра до семи вечера. Вернувшись в «Сент-Люк» в девять часов, когда последние посетители как раз уходили домой, я решительно взбежал по лестнице на третий этаж. Путь преградила дежурная, но мне удалось найти убедительный аргумент — пятидесятидолларовая бумажка сделала свое дело.
Хэтфилд уже лежал в постели, и я примостился на краешке. Нужно было торопиться — вряд ли нам дадут больше десяти минут.
— Ваша сиделка — из их банды.
— Тогда мне конец!
Евангелист начал было рассказывать, как на него напали, но я остановил его.
— Знаю. Вас ждали у выхода из редакции.
Хэтфилд вздрогнул и побледнел.
— Меня привезли в какой-то дом и били всю ночь.
— Знаю-знаю, у нас нет времени. Вам наверняка сказали, что это только цветочки…
— Потом меня отвезли в больницу и велели сказать, будто я попал под машину.
— Когда вас выпишут?
— Завтра.
— И что вы собираетесь делать?
Хэтфилд застонал.
— Время идет! — напомнил я. — Надо решаться!
