— Да. В данном случае всегда говорят «он» по отношению к обоим полам.
— И сказал, что не мог застать вас днем?
— Да.
— Я хочу узнать, мистер Фаррел, что говорил вам этот мужчина, ибо это, по моему убеждению, действительно был мужчина. Даю слово юриста, окружного прокурора, мужчины и, кстати, друга мисс Фэнслер, что не воспользуюсь информацией и не стану публично ее разглашать, если она не окажется жизненно важной для расследования убийства. А в таком случае вы, я уверен, не сочтете необходимым хранить молчание.
— Вы меня ставите в очень трудное положение, мистер Амхерст.
— Знаю, поверьте, весьма сочувствую и извиняюсь. Кажется, Кейт чрезвычайно высокого мнения о вас и, конечно, как вам известно, об окружении Сэма Лингеруэлла, фирму которого вы сейчас возглавляете.
— Я только главный редактор отдела сбыта.
— Кейт, похоже, считает вас самым главным.
Мистер Фаррел встал:
— Извините меня, я на минуточку, мистер Амхерст. Я сейчас вернусь.
Он вышел, закрыв за собой дверь, а Рид остался, разглядывая книжные полки, заставленные изданными «Калипсо-пресс» книгами. Он не впервые принялся размышлять о том, какое изумительное человеческое творение — книга. Мистер Фаррел вернулся через пятнадцать минут.
— Хорошо, мистер Амхерст, я все скажу, как говорили в фильмах моего детства. Я попросил ни в коем случае не отвлекать меня и отложил назначенную встречу. О, не беспокойтесь, ничего важного, просто некий голодный и юный мыслитель с книгой, которая разойдется тысячами экземпляров и ни на йоту не усовершенствует человечество. Я ходил навести о вас справки. В конце концов, каждый может подделать визитную карточку или украсть; знать Кейт Фэнслер или утверждать, будто знает. Кроме того, и помощником окружного прокурора может стать кто угодно. Сейчас для нас пишет книгу мемуаров Джастис Стандард Уайт, бывший постоянным членом Федерального апелляционного суда.
— Я работал у него одно время.
— Так он мне и сказал, хотя я лишь надеялся, что он достаточно слышал о вас, чтобы дать рекомендацию. Я всегда очень жалел, что его никогда не избирали в Верховный суд, но мы безусловно можем обсудить причуды американской юстиции в другой раз. Он сказал, что доверил бы вам свои самые сокровенные тайны, если б они у него были. Я также просил его вас описать. Хотя я не развлекаюсь чтением шпионских рассказов, газеты дают полное представление о ежедневно случающихся необыкновенных вещах, включая самозванство.
— И как он меня описал?
— Он сказал, что одежда на вас от братьев Брукс, манеры гротонские, убеждения стивенсоновские (имея в виду Эдлаев), а вид — как у крайне исхудавшего Тревора Хауарда[45] в очках.
Рид рассмеялся:
— Книжка будет очень хорошая, когда он ее допишет.
— И мы в этом убеждены и на это надеемся. Ну, а теперь вернемся к нашей проблеме.
— Может быть, я смогу облегчить неприятное дело, высказав положительное убеждение, что звонивший вам человек — Падриг Маллиган. Честно сказать, чего мы никак не можем вообразить, что именно он хочет скрыть. Из рассказов Кейт я понял, что он не самый величайший автор в сфере литературной критики со времен Мэтью Арнолда, но это наверняка может установить каждый, читающий его книги.
— Таковы свойственные нашему веку недооценки. Он как блины печет книжки по современной литературе — «современный» для него весьма растяжимое понятие, охватывающее любое произведение со времен Шекспира, о котором ему хочется упомянуть, — высказывая великое множество самых общих соображений по поводу современного хаоса вместе с кратким изложением содержания соответствующего произведения.
— Кейт говорит, он пишет с определенным красноречием.
— Ох, — вздохнул мистер Фаррел.
— Вы хотите сказать, книги пишет не он? Полагаете, он отыскал кого-то более или менее компетентного, кто пишет их за него?
— О нет, он их пишет. По крайней мере, за него этого никто не делает.
— Мистер Фаррел, вы меня заинтриговали. Неужели он шантажирует кого-то из фирмы? Надеюсь, не вас?
— В наши дни нелегко шантажировать любого гетеросексуального и фактически не оставляющего свидетельств о совершенном им крупном преступлении субъекта. То есть если вы именно это имели в виду, говоря о шантаже. На самом деле он меня шантажирует, хотя это, возможно, чересчур сильно сказано. Книгоиздательство — это бизнес. Скажите мне, мистер Амхерст, — Джастис Уайт описал вас как человека, не склонного к легкомыслию, из чего я заключил, что вы читаете «Таймс» от корки до корки, время от времени с удовольствием проводите приятный вечер в «Плаза»
