Она достала сигарету, сунула в рот. Потом стала рыться в сумочке, как вдруг рядом с ней раздался приятный мужской голос:
— Разрешите?
Щелкнула зажигалка, и к ее сигарете протянулся огонек. Она бросила взгляд в зеркало за стойкой бара и увидела худощавое лицо сильно загорелого, черноволосого мужчины с белозубой улыбкой. Она слегка повернула голову так, чтобы кончик сигареты коснулся язычка пламени. Выдохнув клуб дыма, вежливо произнесла:
— Спасибо.
Он также вежливо ответил:
— Пожалуйста,— и опустился на табурет рядом с ней, улыбнувшись еще шире.
Она мягко опустила ресницы и щелкнула замком сумочки. Крошка поставил перед ней на бумажной салфетке высокий бокал на тонкой ножке. Мужчина, сидящий рядом, сказал:
— Бурбон и воду, пожалуйста, Крошка.
— Сию минуту,— почтительно отозвался бармен.
Она спросила с удивлением:
— Вы назвали его Крошкой?
Он усмехнулся и ответил:
— Ну да, как раз потому, что он вовсе и не Крошка.
— Понимаю,— сказала она и слегка отхлебнула из бокала.— Восхитительно,— обратилась к Крошке.— Как раз то, что мне необходимо.
— Чтобы избавиться от чего-то? — с интересом спросил мужчина.
— От того, что тяготило меня. Какое-то странное чувство… одиночество, что ли… когда не знаешь, что тебе дальше делать…
— Почему бы вам просто не развлечься немного? Ведь именно этим и знаменит Майами.
— Мне бы очень этого хотелось.
Было что-то безыскусное в тоне, которым она произнесла эти слова.
— Но только не уверена, что знаю, как это делается.
Она снова глотнула из своего бокала.
— И надеюсь, что вот это мне поможет.
— Быть может, я тоже сумею помочь,— предложил он,— мне бы не хотелось казаться назойливым… Меня зовут Джин Блэйк.
— Я вовсе не считаю, что вы назойливы. Мое имя — Эллен Гаррис. Миссис Герберт Гаррис,— торопливо добавила она.
Он допил свой бокал, поставил его на стойку, задумчиво повертев в руках.
— Ну, а где же сегодня вечером сам Герберт? — спокойно спросил Джин, не глядя на нее.
— В Нью-Йорке,— с чуть заметным вызовом ответила она.— Он считает, что мужья и жены должны время от времени ненадолго расставаться.
— Я с ним согласен,— сказал Джин.— Особенно, когда речь идет о такой жене, как вы. Я решительно одобряю Герберта. Почему бы вам не допить свой дайкири до конца… Эллен?
— Пожалуй, так будет лучше. Сперва допью, а потом, сбегу, как сумасшедшая.
— Куда же вы сбежите?
— Подальше от вас.
— Обратно к Герберту?
— О, нет. Этого я сделать не могу. Целых две недели, по крайней мере.
— Две недели? — Он внимательно посмотрел ей в лицо.— Кажется, когда-то была такая книжка — «Три недели» Элиноры Глинн, если не ошибаюсь, не так ли?
— Не помню. А почему вы спросили?
— Еще две порции, пожалуйста,— сказал Джин Крошке.— Да просто меня вдруг осенило,— он повернулся к Эллен,— что мы могли бы успеть ничуть не меньше за эти две недели, чем герой той книги за три. Если, конечно, примем такое решение.
— Успеть… что именно? — спросила она, прищурив глаза и поджав нижнюю губу, словно вовсе ее не беспокоит оборот, который начинает принимать их разговор.
— Позабавиться,— сказал он.— Ведь вы сюда приехали именно для того, чтобы предаться простым, бесхитростным развлечениям, не так ли?
Крошка поставил перед ними два бокала, Джин взял бумажник и сказал:
— Один чек, пожалуйста, Крошка.
— О, нет. Вы не должны это делать. Я в состоянии сама заплатить за себя и за вас тоже. Мне так хочется, дайте, пожалуйста, чек,— настойчиво сказала она и повелительным жестом протянула к Крошке руку.
Секунду поколебавшись, он отдал чек, метнув при этом взгляд на Блэйка.
— И карандаш, пожалуйста. Это ведь мой отель,— объяснила она Блэйку.— Я буду чувствовать себя лучше, если сама подпишу чек. Я уверена, что и Герберту будет лучше, если я поступлю именно так.
Она взяла у Крошки карандаш и аккуратно подписала чек: «М-с Герберт Гаррис, комната 326». Затем одним глотком выпила половину содержимого бокала.
— Я буду чувствовать себя очень неловко, если разрешу вам уплатить за меня,— объяснила она.— Вы ведь понимаете меня, правда? И вы, Крошка, вы тоже понимаете, что я имею в виду?
— Ну, конечно, мэм… я так полагаю.
