— Какая Лина?
— Неважно. Знакомая моя одна. Я сегодня о ней с утра думаю… А вы что здесь?…
— За вами, садитесь, — распахнула дверцу Ирина. — Знакомьтесь — Василий.
Дежкина заглянула в салон машины. С водительского места ей улыбался крепенький мужичок с широким добродушным и простоватым лицом.
— Василий Петрович, — он протянул ей свою широкую ладонь. На «о» Василий Петрович делал мягкое ударение. По-волжски.
— Еще чего! — фыркнула Ирина. — Василий — и то слишком. Вася — в самый раз.
Клавдия пожала крепкую руку, села в машину, которая тут же и тронулась плавно.
— Он у меня, видите ли, нувориш, — с ядовитой иронией произнесла Ирина. — Бизнес у него, видите ли. «Ножками Буша» население травит.
— Мы американские не поставляем, — окая, поправил Василий. — Мы из Голландии ввозим.
— Тебе слова не давали, — перебила Ирина. — Голландские он, видите ли, предпочитает.
— Я тоже, — сказала Клавдия. — У них сухая заморозка. Василий было радостно обернулся, найдя в Дежкиной согласного слушателя, но Ирина прикрикнула на него:
— На дорогу смотри, бизнесмен.
«Да, вот у этой проблем с мужиками не будет, — подумала Клавдия. — Это у них с ней будут проблемы».
И, как бы в подтверждение этих мыслей, Ирина сказала:
— Если проворуешься, Василий Петрович, мы тебе быстро камеру в Бутырках организуем. Правда, Клавдия Васильевна?
Дежкина пожала плечами. Неловко, пусть и в шутку, говорить человеку, который везет тебя на работу, что при первом удобном случае ты закатаешь его в тюрьму.
Ирина между тем достала наушники, бесцеремонно надела их Василию на голову и включила плейер.
— Слушай классику. Повышай свой культурный уровень. А мы с вами пошушукаемся, Клавдия Васильевна.
Ирина только что закончила юридический факультет МГУ и теперь стажировалась в прокуратуре. Ее, что называется, прикрепили к Дежкиной. Поначалу Калашникова и Клавдия, как говорится, не сошлись характерами. Дежкина, всегда приветливая и доброжелательная, сама не понимала, почему она злится на практикантку. Впрочем, Ирина давала для этого массу поводов. Это был размашистый, максималистский характер. Ну, например, не успев толком заглянуть в дело, уже выдавала собственное заключение. Или вот взялась наводить в кабинете Клавдии Васильевны железный порядок — быстро разобралась что к чему, а затем разогнала досужих посетителей, то и дело норовивших посидеть у Клавдии Васильевны, попить чайку и поесть знаменитых дежкинских пирожков.
— Нечего, нечего, ребята! — выпроваживала она седовласых коллег Дежкиной. — У нас работы много, а вы тут ля-ля!
Особенно доставалось от нее пресс-секретарю прокуратуры Левинсону, которого, больше даже, чем знаменитые дежкинские пирожки, влекла в кабинет Клавдии возможность поболтать о том о сем.
— Вы тут на нас свое ораторское искусство не оттачивайте, — довольно беспардонно оборвала его однажды Ирина. — Обаяние свое для дела поберегите. Вон, с журналюгами, пожалуйста, а то имидж у прокуратуры — хуже некуда!
Левинсон обиделся и больше в кабинет Дежкиной не заходил.
Дежкиной все это очень не понравилось, хотя, и в этом она сознавалась себе, работать стало куда легче.
А дел на настоящий момент у Клавдии в производстве было восемь. Три заказных убийства, которые кочевали от одной следственной группы к другой, обрастая неимоверным количеством бумажек, отнимавших уйму времени у каждой новой следственной бригады. Затем каждый новый следователь считал своим святым долгом отбросить версию, которую разрабатывали его предшественники и начать все сызнова. Когда и он доходил до тупика, дело передавали новой бригаде. Дежкина со своими помощниками сейчас тем и занималась, что пыталась увидеть хоть какую-то логику за всеми этими бесчисленными протоколами, запросами, экспертизами и версиями. Впрочем, грех жаловаться — Дежкина эту работу любила. Это было, как разгадывание кроссворда. И кое-что она уже разгадала.
Два других дела схожи — финансовые мошенничества в банках. Ну, здесь все было более или менее ясно, требовалось только время, чтобы изучить документы, посчитать, сличить, определить ущерб. Вот эта работа была нудноватой, никаких особых открытий она не сулила, все сводилось к сумме, украденной шустрыми банкирами у государства или вкладчиков. Задержанные банкиры с пеной у рта отстаивали каждую копейку, которую они якобы не украли. Зануды были еще те. Ну ничего, время и упорный бухгалтерский труд все расставит по своим местам. Вот, правда, времени-то как раз у Дежкиной и не хватало катастрофически.
