— И чем только занимаются полицейские? У них ведь есть строгий приказ никого сюда не пускать без соответствующих документов.
Человек, лежавший на земле, повернул голову.
— Но у меня они есть, — сказал он и медленно поднялся.
— Дорогой месье Жиро! — воскликнул комиссар. — Я и не знал, что вы уже приехали. Следователь ждет вас с огромным нетерпением.
Имя известного детектива из Парижской сыскной полиции я слышал неоднократно, и с интересом посмотрел на него. Это был человек высокого роста, примерно тридцати лет от роду, с каштановыми волосами и усами и военной выправкой. В его поведении проскальзывала надменность, указывающая на то, что он полностью осознавал собственную значимость. Бекс познакомил нас, представив Пуаро первым. В глазах детектива появился огонек интереса.
— Я слышал о вас, месье Пуаро, — сказал он. — Раньше вы были заметной фигурой. Но теперь другие методы.
— Однако преступления мало изменились, — мягко заметил Пуаро.
Я сразу понял, что Жиро настроен враждебно. Его приводила в негодование мысль, что Пуаро тоже занимается этим делом, и я чувствовал, что если Жиро и нападет на след, то скорее всего скроет это от нас.
— Следователь… — начал было Бекс. Но Жиро грубо его прервал:
— Плевал я на следователя! Важно все осмотреть, пока светло. Через полчаса здесь уже нельзя будет работать. Я все знаю об этом деле. Мои помощники в доме будут трудиться до утра. Но если мы найдем ключ к разгадке преступления, то только здесь. Это полицейские затоптали площадку? Я думал, что в наше время они лучше знают свое дело.
— Конечно, они его знают. Следы, на которые вы жалуетесь, оставлены рабочими, обнаружившими тело.
Жиро презрительно хмыкнул.
— Я нашел следы там, где все трое пробирались через кусты. Но преступники были хитры. Остались только отпечатки ботинок месье Рено в середине, а по бокам все следы тщательно уничтожены. Правда, вряд ли можно было что-нибудь разглядеть на этой твердой земле, но они решили не рисковать.
— Вы ищете непосредственные улики, — сказал Пуаро.
Жиро пристально посмотрел на него.
— Разумеется.
Легкая улыбка появилась на губах старого детектива. Казалось, он хотел заговорить, но сдержался, наклонившись к лежавшей лопате.
— Несомненно, ею копали могилу, — сказал Жиро. — Но тут не за что зацепиться. Лопата принадлежит месье Рено, а на человеке, который ею пользовался ночью, были перчатки. Вот они — он указал ногой на лежащие на земле испачканные глиной перчатки. — И они тоже принадлежат Рено или его садовнику. Уверяю вас, эти люди все продумали, не желая рисковать. Человек был заколот своим собственным ножом и положен в могилу, вырытую его же лопатой. Они старались не оставить никаких следов. Но я разоблачу их! Всегда остаются какие-нибудь улики, и я их найду.
Пуаро заинтересовался коротким сероватым куском свинцовой трубы, который валялся рядом с лопатой. Он осторожно тронул его пальцем.
— А это тоже принадлежит убитому? — спросил он, и мне показалось, что в его голосе прозвучала легкая ирония.
Жиро пожал плечами, показывая, что он не знает этого и знать не хочет.
— Этот предмет мог валяться здесь всегда. Во всяком случае, он меня не интересует.
— А мне, напротив, он кажется очень любопытным, — вкрадчиво сказал Пуаро.
Я догадался, что он просто хочет позлить парижского детектива, и если так, то это удалось. Жиро резко отвернулся, буркнув, что не может тратить время впустую. Он нагнулся и снова принялся тщательно исследовать землю.
Видимо, в это время какая-то мысль неожиданно возникла у Пуаро, он перешагнул кустарник и попробовал открыть дверь сарайчика, стоявшего у границы виллы.
— Он заперт, — сказал через плечо Жиро, — там садовник держит всякий хлам. Лопата взята не оттуда, а из сарая для инструментов около дома.
— Великолепно, — восторженно прошептал мне комиссар. — Он здесь не более получаса, а уже все знает! Что за человек! Несомненно, Жиро — величайший детектив современности.
Хотя я всем сердцем невзлюбил Жиро, все же в глубине души был поражен. Этот человек излучал деловитость. Я не мог не чувствовать, что Пуаро до сих пор ничем не отличился, и это меня раздражало. Казалось, он все время занимается пустыми и глупыми вещами, не имеющими никакого отношения к делу. Тут Пуаро неуверенным тоном спросил:
