— Такой? — Она протянула ему открытый каталог.
Клуфтингер склонился над журналом и замер. Именно так шнурок и выглядел. Это знание ему не сильно помогло, но впечатлило. Он кивнул.
— «Фреквенс».
— Что? — не понял Клуфтингер.
— «Фреквенс», — повторила жена. — Так называется этот гарнитур натяжных гардинных шнуров. В ИКЕА всякий продукт снабжен именем. И этот шнур именно «Фреквенс».
— А ты-то откуда знаешь?
— Ниоткуда. Просто говорю тебе: твой убийца действовал шнуром «Фреквенс» из ИКЕА, тебе мало?
Мало ему не показалось. Шнур на картинке оказался один в один с орудием убийства. И что с того, что у него было теперь имя?
— Этим задушить — как нечего делать, — тоном эксперта заключила жена, склонив голову набок.
— Ну, если уж ты говоришь… — вздохнул Клуфтингер.
— Ах ты Боже мой, бабий умишко не годится для твоих эпохальных дел, да? — съязвила она. — Вот и разбирайся со своими паразитами сам! — С этими словами она швырнула каталог ему на колени и гордо удалилась. Через пару секунд ее голова снова просунулась в дверь. — И не думай, будто с отпуском все покончено. Я иду к Аннегрет!
И не успел он открыть рот, как она исчезла.
— Никому ни слова! — крикнул он ей вслед, прежде чем захлопнулась входная дверь. — Ох уж эти бабы! — наконец-то смог он высказаться вслух, не опасаясь последствий, потом вальяжно развалился и взялся за пульт.
Он и не заметил, как заснул перед телевизором. Но сразу подскочил, поняв, что непроизвольно включил кабельный «Секс-магазин». Он ухватил выпавший из рук пульт и принялся «шерстить по каналам», как выражался его сын. Двадцатый, американский, транслировал бейсбол. «Что за порнография? — подумал он. — Ни футбол, ни баскетбол. Ни уму, ни сердцу».
Он глянул на настенные часы: почти полночь. Если жена уже и вернулась, он это пропустил. Вроде бы она собиралась к Аннегрет. Такое она проделывала лишь назло ему. Аннегрет являлась женой доктора Лангхаммера, и он — пусть безосновательно — переносил свою неприязнь к доктору на нее. Но ее манера одеваться подчеркнуто элегантно и, вероятно, регулярно купаться в духах, помимо прочего, вызывала в нем устойчивую антипатию. А сколько ей было лет, сам черт не определил бы. Явно этот доктор в свое свободное время отхватывал ей жирок за жирком…
Клуфтингер злился. На жену, на свою несостоятельность, на дурацкие программы по телевидению. Лучше всего сейчас было бы поехать на место преступления. Он явственно видел перед собой упущения, которые следует немедленно устранить… Что-то в обстановке… что-то указывающее на предмет… гематома на голове жертвы свидетельствует об ударе…
Усталость брала свое, подавляя его сыскной порыв. Он встряхнулся, выключил телевизор и смутно постановил придерживаться принятого раньше решения. Завтра он вернется на место преступления, а сейчас — в душ!
В дверь кабинета постучали. Где его секретарша?
— Войдите.
На пороге стоял взбешенный полицейский из дорожной полиции. Давний знакомец.
— Думаешь, это смешно? Думаешь, подшутил, да? Дурацкий у тебя юмор, Клуфтингер! Мало тебе, что на полдня берешь у нас машину, так еще и развлекаешься? Подсунуть вонючий сыр! А мы в этой вони должны сидеть целый день и регистрировать превышение скорости! Ну, знаешь, всякой выходке есть предел! Все, я иду к шефу. Мы что тебе, мальчики для битья? Возомнил о себе! Умоешься еще!
Дверь с шумом захлопнулась.
Клуфтингер с открытым ртом не успел вымолвить ни слова. Да и что он мог бы сказать, когда ничего не понял? Чего от него хотел этот дуралей? И вдруг как удар молнии: вайслакер! Вчера он оставил на сиденье сыр! Он так спешил, что забыл о нем напрочь, а то не упустил бы возможности полакомиться. Значит, комби после полудня все время простоял на солнце, и… Ох!
Клуфтингер мстительно ухмыльнулся. Вот только кому мстит-то? Он решил сегодня же, ну или завтра загладить это недоразумение с коллегами полудюжиной бутылок пива.
Пусть этот маленький конфликт останется самым неприятным событием этого утра. На работу он уехал с раннего ранья, дабы избежать опасной встречи с супругой. Вчера вечером она демонстративно пришла в спальню с собственным одеялом, давая понять, что их семейный конфликт далеко не исчерпан. И теперь он не знал, что делать со свалившимся на него неучтенным временем.
