— А как же эти? — уперлась та.
— Мы соберем, мать, — бросил присевший на корточки молодцеватый мужик, от которого несло табаком.
— Пойдемте, пойдемте, — чувствуя, что надо быстрее убираться отсюда, потянул за собой старуху Толик.
— Это же мне, — возмутилась нищенка.
— Сейчас все отберут, если не уйдем, — прошептал Анатолий в самое ухо нищенки. Под сердцем будто сжималось что-то живое. Так было у него всегда, когда он чувствовал опасность.
— Но…
— Пойдемте.
— Смотри, братан, тут на две бутылки, — поманил друга, стоящего неподалеку от Толика и смотрящего на пакет маслеными глазами прокуренный мужик.
— Уходим, — с силой потянул бабку парень.
К огромной радости парня, та поддалась. К еще большему его удивлению, она шагала быстро.
— Куда идти? — выйдя на улицу, убедившись, что никто за ними не следует, спросил Толик.
— Прямо, вон за тот дом, — указала старушка.
— Давайте, — помогая спуститься по ступенькам вниз, на тротуар, сказал парень.
— Налетели благодетели, — ощерив рот в улыбке, произнесла нищенка.
— Флэш моб какой-то, — кивнул Толик и тут остановился, вскрикнув: — А! Это же прикол такой!
— Что за прикол, сынок? — потянув его к зданию, уточнила женщина. Ее седые волосы развевались по ветру.
— Незнакомые люди договариваются через Интернет о том, что соберутся в определенном месте в определенное время и что-то сделают необычное, при этом не разговаривая между собой, а спустя пару минут разойдутся по своим углам. Я в газете читал, когда в Оренбурге жил. У автора еще фамилия прикольная, Баров? Нет! Галигабаров. Точно…
— Чего ты тараторишь, сынок, — успокоила его старушка.
— Понятно, что за флэш моб? Решили толпой деньгами одарить, — пояснил Толя, посмотрев на нищенку, повисшую на его локте.
— Иди осторожнее, машины тут, — только и ответила она.
— А вы меня не помните? — задал парень тот вопрос, ради которого и вернулся на то же место в метро.
Старуха перевела на него взгляд, сощурилась, напряглась так, что ее подбородок затрясся.
— Вас разве всех упомнишь, благодетелей? — опустив лицо вниз, ответила она.
— Сегодня вы сказали мне, что опасность рядом, чтобы я не делал этого. Чего этого? — настаивал Толик, краем глаза следивший за дорогой. Он видел, что они почти подошли к указанному бабкой зданию.
— Не помню такого. Вот этих благодетелей, спасибо Господи, помню. Лэш моберы-уеберы, — не поднимая головы, сказала нищенка.
— Совсем не помните меня? — удивился Анатолий, чувствуя, как сильно сжала старушка его руку. «Боится, что с деньгами убегу», — подумал он и тряханул пакет, в котором зазвенели-зашуршали монеты.
— Отстань, сынок! Сказала, не помню! Мы пришли.
Действительно, они стояли во дворе нужного дома.
— Вы здесь живете? — разглядывая сохранившуюся местами лепнину над окнами, спросил парень.
— Живу? Разве это жизнь? Сидеть в рванине, — ответила старушка, выпрямив спину. — С тобой что, делиться?
— Чем?
— Деньгами, чем! За просто так никто ничего нынче не делает, — направляясь к подъезду, дверь которого была заперта на кодовый замок, разворчалась она.
— Не нужно, у меня есть.
— Я не настаиваю, — отворяя и проходя внутрь сумрачного подъезда, говорила старуха.
Толик шел за ней и удивлялся происходившей с женщиной переменой. Она резво поднялась по ступенькам, спина прямая, голова гордо поднята.
— Давай быстрее, а то соседи увидят, позору не оберешься. И так многие узнают да с жалобами пристают потом. Объедки приносят. А я их выкидываю…
— Зачем?
— Затем, что жизнь сейчас не та. Педагог со стажем получает смешную пенсию и вынужден сидеть в переходе метро, вонять как чмо…
— Ого.
— Вот те и ого. Сама задыхаюсь. Как ты меня вел, не возьму в голову, да еще бесплатно. Чая попьешь?
— Давайте, — согласился Толя, ощущая урчание в животе. «Почему она не помнит, как схватила меня за запястье, ведь не сумасшедшая?» — подумал он, но снова спрашивать не стал, зачем раздражать человека.
5
Они сидели на кухне.
— У нее эти дорогие конфеты? — жуя батончик с арахисом, спросил Гена.
— У нее красная икра в баночках, при том, что она часть выручки отдает ментам и еще каким-то крышакам.
— Вот живет бабка. Я тут горбачусь, таская муку, рыбу вонючую. Потею, а она сидит себе да псалмы поет, — наливая черного чая в грязный бокал, — возмущался Генка.
