Еннервайн сделал такую же продолжительную паузу, как перед этим Беккер. Все ожидали решающего слова мастера, заявления шефа, речи Великого председателя. Но Еннервайн был краток.
— …поэтому я предложу сегодня моему начальству и прокурору прекратить расследования.
Баста. Никакой пули, никакой лыжи. Никакого следа крови, который тянется от территории трамплина, мимо судейского стола и до одиночной камеры далекого Юваскюля (JVA), где пожизненно томятся одичавшие ненавистники спорта и обидчики датчанина.
— Тогда собираем наши вещи?
— Да.
Было еще раннее послеобеденное время, меж тем собралось несколько любопытных, но они могли наблюдать только отступление команды.
— Извините, а полицейские здесь настоящие? — спросил кто-то, когда люди Беккера проносили мимо них свои ящики. — А может, снимается детективный фильм? А вон тот, это ведь Хью Грант или?..
Калим аль-Хасид и его телохранитель Юсуф стояли где-то на этом свете вместе, на обычном расстоянии в пяти или шести метрах друг от друга, в досягаемости для прыжка, на расстоянии слышимости и на расстоянии выстрела. Где-то на этом свете, потому что с фойе отелей все обстояло так же, как и с ресторанами фастфуда. Находясь внутри, невозможно угадать, на каком континенте ты находишься. Но в задачи Юсуфа не входило знать, где он сейчас как раз находился. Его работа заключалась в том, чтобы Калим аль-Хасид пережил день, где бы он ни находился. Объект Юсуфа наконец-то обнаружил долгожданного спонсора в толпе в холле отеля, он махнул ему рукой, и оба буквально провалились в кожаный диван. Не прошло и пяти минут, и Калим уже изображал руками огромный трамплин для прыжков, который выступает далеко в море. Наверное, так Одиссей объяснял своим спутникам дорогу на Итаку, но при этом он в отличие от Калима не опрокинул цветочную вазу. Юсуф устроился так, чтобы ему были видны входные двери.
— Это будет трамплин с искусственным покрытием? — спросил спонсор.
— Ни в коем случае, нет, никакого искусственного покрытия! — ответил храбрый спортивный мечтатель из Дубая и попытался промокнуть вылившуюся из вазы воду. — Это будет настоящий, оригинальный, скандинавский трамплин для прыжков на лыжах с белым снегом, с рыхлым снегом, с вечным снегом, со снежным настом, со свечением и со всем, что положено.
— А как вообще будет «снег» по-арабски? — спросил спонсор.
— Видите ли, мы, жители пустыни, всегда любим это описывать. Ослепительный дар неба, который в Европе сокращает людям путь и озаряет их сердца — что-то в этом роде.
— А разве нет более короткого слова для обозначения снега?
— Я планирую ввести в арабский язык пару десятков выражений для обозначения снега. Когда снег там появится, то найдутся и слова для него. Но вначале снег должен произвести на людей непосредственное впечатление. Снег должен быть таким белым, чтобы дети выбежали на снежную полосу и чтобы им захотелось поиграть в снежки.
— Играть в снежки с искусственным снегом?
— Искусственный снег! — воскликнул Калим аль-Хасид в ужасе. — Да как вы можете так думать. Это не входит в мою философию. Конечно, настоящий снег!
— Настоящий снег в Дубае?
— Мы завезем, ну как пример, настоящий снег с Альгойских Альп самолетами. В понедельник будет Оберстдорфский снег, во вторник оригинальные брызги шампанского из Калгари, в среду финский вечный снег из Тампере. И затем: согласованные линии продукта. В первый день в окрестных ресторанах будут подавать оригинальные Альгойские сырные клецки, на следующий день сочные американские бифштексы, какие только можно себе представить, на третий день…
— Очень любопытно, — сказал спонсор.
— Вы хитрец, вы меня подловили! — засмеялся Калим. — Но принцип ясен. Только оригиналы, никакой подделки. Это моя философия.
Юсуф продолжал наблюдать за прибывающими гостями отеля. Он учитывал всех, контролировал всех, даже старую маленькую хрупкую даму, которая как раз с трудом проходила через распашную дверь и выглядела так безобидно с подкрашенными в голубой тон волосами, с потертым чемоданчиком и неловким жеманством. Именно таких выглядящих совершенно мирно созданий Юсуф осматривал особенно внимательно. Но как раз эта хрупкая маленькая дама была, вероятно, настоящей хрупкой маленькой дамой, и он беспрепятственно пропустил ее. Потом вошел один тип, который хотел казаться совершенно хладнокровным, он изучал проспект у регистрационной стойки, но его короткие, бросаемые украдкой взгляды в сторону камеры наблюдения в фойе отеля выдавали в нем того, кто зарабатывал себе на жизнь не торговлей овощами. Юсуф знал его, это был мелкий скупщик добытого преступным путем имущества в магазине художественных изделий. Уровень тревоги ниже. Никакой опасности для его объекта.
