– Не стану! Тейда – работник ответственный – не забудет.
– Как хочешь, – пригубила чашку с обжигающим напитком Марон. – Тогда
поговорим о твоем обмороке. Для начала.
– Не сейчас, дорогая! Не сейчас...
– Как знаешь! Однако, как мне кажется, тянуть не стоит.
– Обязательно, но через день-два.
– А не лучше ли на день-два отложить все дела? Со здоровьем шутки плохи!
Нужно, как я уже говорила, показаться доктору!
– Прости, Марон, но не сегодня!
– В последнее время ты многого не договариваешь. Что происходит?!
– Ровным счетом ничего!
– Хотела бы я верить, что это, в самом деле, так… Да не получается…
– Извини!
– Ну что же, выпью пару таблеток снотворного и снова завалюсь спать. Идти
сегодня никуда не хочется.
– Я тебя проведу, – Крид такому повороту событий неимоверно обрадовался. Ведь
до 17.00 оставалось всего ничего.
Через десяток минут, включив электробритву и автоматически водя ею по лицу, он
подчинился воле мозговых извилин. Главная мысль, которая заставляла их пульсировать
на грани нервного срыва: в самом деле, что же происходит?
И что за паук прячется В ЦЕНТРЕ зловещей ПАУТИНЫ?
XXIV
Четвёртое апреля. Семнадцать ноль-ноль.
– Крид Пашоат?
– Весь внимание!
– «Международная служба нравственности». Примите…
– Нельзя ли без формальностей?!
– Не положено! – отрезал, как бритвой, невозмутимый собеседник. – Итак, повторяю: примите очередное донесение…
«Попался бы ты мне в руки, зануда проклятый!» – в бессильной ярости скрипнул
зубами Крид.
И истерически-весело гаркнул:
– Валяйте!
36
– «Донесение номер семь, – астматик сохранял олимпийское спокойствие. –
Сегодня, четвёртого апреля, Марон Пашоат весь день провела в обществе Боба Сентона в
меблированных комнатах, находящихся в захолустном предместье. Лишь однажды
поклонник покидал сомнительное со всех точек зрения пристанище – чтобы в ближайшем
магазине приобрести спиртное и сигареты. На обратном пути прихватил и тюбик губной
помады.
В данный момент пара находится там же, но, по-видимому, собирается уходить.
Обеспечить вас компрометирующими снимками пока не представляется возможным, так
как партнеры, вы же видите, все время меняют адреса встреч и на одном месте долго не
задерживаются. Однако в ближайшие сутки-двое мы этот пробел восполним.
Наблюдение за объектом продолжается…»
Небесный свод рухнул на землю. Его, Крида, святая вера в порядочность жены
была окончательно растоптана!
Силы потусторонние, что же это такое?!
Распахнув дверцу бара, достал орнаментированный калебас с текилой – налил
полный фужер. Залпом осушил. Плеснул еще. Ярость – первобытная, дикая – закипала в
груди, разгораясь подобно адову пламени.
Он милостью Марон очутился НА КРАЮ бездонной ПРОПАСТИ. Падать в
которую можно вечно…
XXV
О минутной слабости, легком увлечении супруги не могло идти и речи. Самая что
ни на есть откровенная половая распущенность, животное удовлетворение низменных
страстей!
Как только ему не удалось раскусить жену за столько лет совместной жизни?
Сам того не желая, Крид представлял благоверную в самых различных, порою
бесстыжих, сексуальных позах с этим ублюдком-спортсменом, который, небось, плохо
знает, с какого места класть точно в девятку штрафной. Впрочем, ему забил, что
называется, пенальти – правда, в пустые ворота. Сердце, затрепыхавшись в груди, будто
тот самый, роковой, мяч в сетке, подкатило, казалось, к самому горлу. Стало трудно
дышать.
Надо признать: в данной ситуации куда порядочнее выглядела Элен – она ведь не
замужем.
В двери скрипнул ключ, и в прихожей появилась супруга.
– Как дела? – произнес нейтральным голосом.
– В порядке. Правда, очень устала.
– А что так?
– Да по просьбе пастора Бернози ездила во Вьячу - в тамошнюю общину.
– Этот скряга хоть о машине побеспокоился?
– Какое там! И туда, и обратно тряслась в автобусе...
У Крида, без всякого преувеличения, волосы на голове едва не стали торчком. Он
совершенно точно знал: вот уже неделю кампания междугородних пассажирских
перевозок, владельцем немаленького пакета акций которой был и он, терпит значительные
убытки из-за того, что муниципальная санитарная служба перекрыла дорогу на Вьячу. На
ядопроводе произошла. Запрет продлится, по крайней мере, еще неделю.
