Ближе к вечеру я позвонила Эллен. О расследовании молчала в тряпочку, совершив тем самым немыслимый подвиг. Повесть о том, как я вычислила убийцу, решила приберечь для личной встречи. И не только потому, что Эллен забросала бы меня тысячью вопросов. Главная причина заключалась в другом. После стольких терзаний по поводу собственного непрофессионализма я хотела предстать перед племянницей во всём блеске, а мне это лучше удаётся, когда выступаю вживую, — особенно перед самой благодарной в мире слушательницей.
— У меня в морозилке лежат четыре совершенно великолепные телячьи отбивные. И если у тебя нет других планов, приходи ужинать.
— Ох, какая жалость, но я уже договорилась с Джинджер — той, что живёт в моем доме. Мы встречаемся после работы, идём в кафе, а потом в кино. Пойдём, с нами.
Глупо, конечно, но я почувствовала себя так, словно Эллен меня предала.
— Спасибо, но я уж лучше постираю, давно собиралась, — отказалась я, постаравшись не выдать своего разочарования. — Грязное белье уже не входит в ящик, скоро им будет завалена вся квартира.
— Хочешь, приду в воскресенье? — предложила Эллен.
Но на воскресенье у меня были иные планы. В конце концов мы решили, что Эллен заглянет в понедельник после работы. И как бы я ни сгорала от нетерпения выложить последние новости, поразмыслив, поняла, что понедельник — оптимальный вариант. К тому времени, если повезёт, Шарлотта Бромли поможет разгадать тайну личностей близнецов.
Словом, в понедельник Эллен будет о чем послушать, в том числе о неожиданных перспективах в моей личной жизни. За что мне, наверное, следует поблагодарить жаркое либидо Пэтти Мартуччи.
* * *
Всё утро в субботу я была не в духе. И сооружение ловушки для убийцы откладывается, и Бромли где-то застряла. В начале первого я заставила себя выйти из дома и неизвестно как оказалась в автобусе, направлявшемся в универмаг «Блумингдейл». На моё счастье — или беду, — в магазине была совершенно потрясающая распродажа обуви, и я купила красивые кожаные коричневые туфли — которые мне были абсолютно не нужны — по невероятно низкой цене. Дабы компенсировать прибыток, я заплатила бешеные деньги за сумку, единственную в магазине, мало-мальски подходившую к новым туфлям.
Выбросив столько денег на ветер, я решила, что, если истрачу ещё немного, это уже значения не имеет. Посему я завершила день во французском ресторане, побаловав себя любимыми блюдами: моллюсками, салатом «Цезарь», уткой с апельсинами и диким рисом, брокколи под голландским соусом и поистине незабываемым шоколадным муссом. Из ресторана я вышла килограмма на полтора тяжелее и на шестьдесят долларов легче.
Ночью я долго ворочалась в постели — воображала встречу с Бромли. Отчаявшись заснуть, в два часа включила телевизор, но в это время показывают только коммерческие новости и рекламу. Я провалилась в сон, так и не узнав, как без проблем стать миллионером, продавая недвижимость по определённой и невероятно простой схеме…
На следующее утро, еле передвигая ноги, я с ужасом вспомнила о своём обещании соседке Харриет отправиться с ней по магазинам. У её племянника должна была состояться свадьба через две недели, а она всё ещё не купила себе наряд. Как я могла её подвести!
С Харриет Гулд мы живём на одной лестничной площадке уже три года. Она мне очень нравится. Но ходить с ней за покупками — чистое мучение. Во втором по счёту магазине она обнаружила голубое креповое платье, в которое сразу влюбилась. И сидело оно на ней отлично, и, по её мнению, для такого торжества, как свадьба, подходило как нельзя лучше.
— Но не могу же я хватать первую попавшуюся вещь, — заявила Харриет.
Три с половиной часа спустя, перемерив десяток платьев и уморив нас обеих до смерти, она осознала, что надо купить голубое креповое. Мы ринулись обратно в магазин, но платье уже продали. Моя приятельница утирала слезы, внимая обещаниям менеджера справиться у поставщика, остались ли ещё такие же.
