Надо сказать, что СССР, начиная с Ленина>407, своим врагам платил той же монетой. Скажем, чеченцы уж много веков берут заложников и торгуют ими за выкуп. Тем не менее в 1944 г., когда всех чеченцев выселили из Чечни, ни одному из них и в голову не пришло брать заложников или устраивать теракты — знали, что от Сталина они получат на копейку пятаков немерено.
Поэтому и архиепископ Ромжа недолго тешил Ватикан. В Ужгород выехал палач — Майрановский. В Киеве к нему в вагон пришел Хрущев и от имени Советской власти на Украине дал приказ на казнь Ромжи. В Ужгороде Майрановский передал ампулу с ядом медсестре местной больницы — агенту МГБ, — она сделал лечившемуся в этой больнице Ромже укол, и тот умер, так сказать, «от естественных причин».
Судоплатов также уверен, что и шведского авантюриста Валленберга казнили тоже при помощи яда «Лаборатории-X». Интересно, что начальник медицинской службы внутренней тюрьмы МГБ Смольцов в своем рапорте написал, что Валленберг неожиданно скончался в своей камере вечером 17 июля 1947 г. Причина смерти — инфаркт. Как и у Жданова.
Судоплатов неоднократно подчеркивает, что Хрущев почему-то очень боялся любой связи своего имени с ядами «Лаборатории-Х», хотя, казалось бы, это не он принимал решения о казни таким образом — он всего лишь передавал приказ палачу. Такой вот характерный момент. Когда профессор Майрановский вышел из тюрьмы (о чем ниже), то он напросился на прием к Хрущеву, и тот его принял, что само по себе удивительно. (Ведь сына Сталина в аналогичном случае он отказался принять, хотя тот, не имея работы, очень хотел с ним встретиться.) Но на приеме Майрановский, видимо, сказал Хрущеву не то, что надо. Судоплатов полагает, что он напомнил ему о казни архиепископа Ромжи. В результате Майрановского через два дня арестовал КГБ и его выслали из Москвы в Махачкалу, где и он умер с диагнозом, очень похожим на тот, который был бы после применения к нему его собственного яда.
Таким образом, нужные яды в СССР были, но, повторяю, была проблема того, как их из «Лаборатории-Х» достать. Ведь это было учреждение с чрезвычайно ограниченным доступом. Судоплатов почему-то утверждает, что даже Берия до своего возвращения в МВД не мог знать об этой лаборатории. Сам Судоплатов, к примеру, руководил казнью Ромжи в Ужгороде, т. е. непосредственно был связан с боевыми операциями (так они официально назывались) по применению ядов, тем не менее он пишет: «Вся работа лаборатории, привлечение ее сотрудников к операциям спецслужб, а также доступ в лабораторию, строго ограниченный даже для руководящего состава НКВД — МГБ, регламентировались Положением, утвержденным правительством, и приказами по НКВД — МГБ. Ни я, ни мой заместитель Эйтингон не имели допуска в «Лабораторию-X» и спецкамеру»>408.
Для партноменклатуры связь непосредственно с Майрановским была смерти подобна, поскольку немедленно наводила на вопрос, а зачем это тебе потребовался яд? Абакумов не был исключением — он был для «Лаборатории-Х» очень большим начальником, его появление там было явлением чрезвычайным, и любое проявление им интереса к ядам не осталось бы незамеченным. Кроме того, чтобы получить в свое распоряжение вещество, находящееся на очень строгом учете, его нужно сначала списать, т. е. составить липовый отчет на его расходование, порчу и т. д. Реально похитить яд мог только тот, кто занимался документацией этой лаборатории, и даже сам Майрановский без этого человека ничего не смог бы похитить. Интересен вопрос, а кто был тем человеком, кто вел всю документацию по «Лаборатории-Х», кто ревизовал ее и контролировал?
Есть такой человек. Это СИ. Огольцов, сделавший во время войны карьеру в Ленинграде при А. Кузнецове, генерал-лейтенант, первый заместитель министра госбезопасности при министре Абакумове, а потом и при Игнатьеве. Именно он лично руководил и «Лабораторией-Х», и спецоперациями с применением ядов, именно он вел всю отчетную документацию по ядам. Судоплатов пишет:
«Отчеты о ликвидациях нежелательных правительству лиц в 1946–1951 гг. составлялись Огольцовым как старшим должностным лицом, выезжавшим на место их проведения, и министром госбезопасности Украины Савченко. Они хранились в специальном запечатанном пакете. После каждой операции печать вскрывали, добавляли новый отчет, написанный от руки, и вновь запечатывали пакет. На пакете стоял штамп: «Без разрешения министра не вскрывать. Огольцов»
