В течение первой недели после обнаружения германских кораблей погода мешала нашим бомбардировщикам. Но даже в таких условиях около 200 бомбардировщиков нанесли удар. Они не добились ни одного попадания, а те немногие бомбы, которые падали рядом с германскими кораблями, не взрывались. Впрочем, их взрывы могли вызвать только поверхностные повреждения. Но и при таком исходе эти события стали первыми в цепи, которая спасла Британию от истощения.
Из—за близости неразорвавшейся бомбы «Гнейзенау» решили перевести из сухого дока в гавань, пока британские самолеты продолжали сыпать бомбы. «Шарнхорст», уже вышедший из дока, стоял пришвартованный к северному пирсу под прикрытием противоторпедного бона. Для. «Гнейзенау» там места не нашлось. Так как требовалось всего несколько часов, чтобы убрать или обезвредить бомбы, было решено вывести «Гнейзенау» прямо в порт, где он будет стоять у буя. После этого предполагалось ввести его в док, очищенный от бомб.
Наступило 5 апреля. В этот день фоторазведчик «Спитфайр» сфотографировал гавань. Это была одна из 2 или 3 фотографий, решавших исход войны. Ее можно было сравнить только со снимками Пенемюнде и прототипов ракет «Фау».
«Гнейзенау» покинул относительно безопасное убежище сухого дока и стоял теперь во внутренней гавани Бреста. Появилась возможность атаковать его торпедами. «Бофорты» получили приказ атаковать его завтра на рассвете.
Эта задача была поручена 22–й эскадрилье. Сначала Брайтуэйт ожесточенно сопротивлялся этому. Он правильно утверждал, что такая операция может увенчаться успехом только в одном случае из тысячи.
Брайтуэйт, как всякий хороший командир, смотрел на вещи прежде всего с точки зрения блага эскадрильи. Вполне естественно, что такой командир будет сопротивляться изо всех сил, когда получит приказ отправить эскадрилью в полет, вернуться из которого у пилотов не будет ни одного шанса. В любом деле существуют исключения. Но даже в подобном случае у пилотов должен остаться хотя бы мизерный шанс на возвращение.
Неспособность КВВС нанести повреждения бронированным чудовищам с помощью бомб заставила премьер—министра высказаться, что Бомбардировочное Командование потерпело «совершенно очевидную неудачу». Это были дни поиска виноватых, и КВВС попали под жесткий огонь критики за то, что не создали нормального пикировщика. Позднее стало ясно, что критика была несправедлива. Пикировщики оказались эффективны только против слабо защищенных целей. При решительном и упорном сопротивлении они несли тяжелые потери. Но в те дни даже Черчилль говорил, что министерство авиации совершило «очень тяжелую ошибку». Имелась цель, уничтожение которой имело важнейшее значение для успешного ведения войны в целом. Что с ней могли сделать КВВС?
Черчилль в своей критике КВВС был несправедлив. Однако он точно оценил ситуацию. Следовало пойти на самый серьезный риск и жертвы, чтобы уничтожить или повредить эти корабли. Например, можно было бросить в огонь десятки торпедоносцев и их экипажи.
Торпедная атака линкора прямо в порту может иметь только один финал. Брайтуэйт и его летчики это превосч ходно понимали. Вопрос заключался лишь в том, имеют ли они шанс повредить этот корабль?
ПВО Бреста после прибытия линейных крейсеров была спешно усилена. Бомбардировочное Командование уже обнаружило, что гавань Бреста стала одним из самых защищенных пунктов в Европе. Что же могли там встретить торпедоносцы?
Внутреннюю гавань Бреста прикрывал каменный мол, охватывающий ее полукругом с запада. Самая дальняя точка мола находилась менее чем в миле от пирса. «Гнейзенау» стоял на якоре под прямым углом к пирсу примерно в 500 ярдах от восточной границы гавани, на равном расстоянии от мола и пирса. Чтобы точно направить торпеду, самолет должен был пересечь внешнюю гавань и заходить через мол под углом к стоящему на якоре кораблю. В этом случае он подставлял себя под перекрестный огонь всех батарей, густо посаженных на обоих мысах, охвативших внешнюю гавань. Кроме того, в ней за молом стояли на якорях 3 сильно вооруженных корабля ПВО, прикрывавших подходы к линейному крейсеру. На высоком берегу за пирсом стояло множество батарей, господствовавших над всей акваторией. Когда самолет подходил к молу, он оказывался на прицеле более чем 1000 орудий, из которых не менее 250 были тяжелыми. Кроме того, ему предстояло прорваться сквозь огонь корабельных орудий самих линейных крейсеров.
