— А мы, оказывается, обидчивые^ — горестно вздохнул пухленький. — Жаль, очень жаль. Но хватит пикировок, перейдем к делу. Меня зовут месьор Гасс, я представляю здесь власть короля и Великого герцога Райдорского.
—Конан Канах, очень рад знакомству. Месьор Гасс кивнул секретарю, чтобы записывал.
— Тебе известно, в чем тебя обвиняют? — осведомился чиновник, но не дожидаясь ответа сказал сам: — Черное колдовство, убийство ребенка с ритуальными целями на рыночной площади, соглядатайство в пользу Гипербореи, которая начинает с нами войну... Пока хватает?
— Конечно! — залился лучезарной улыбкой варвар. — Я готов во всем сознаться, ваша милость. Вопросов можно не задавать, я сам все расскажу.
Месьор Гасс просиял — он-то думал, что со столь опасным типом будет много возни. Сложил пальцы в замочек и многозначительно уставился на Конана: признавайтесь, сударь! Я весь внимание!
Ох, Конан и признался! У Гасса, секретаря и палача глаза на лоб полезли. Киммериец употребил все свое воображение, всю фантазию без остатка. Он развил перед обалдевшим дознавателем Чудовищную картину всеобщего заговора черных магов, собирающихся подмять под себя Закатный материк, перебить всех (до единого!) королей вместе с наследниками и дальними родственниками, повсеместно ввести поклонение Великой Тьме и Сету Змееногу... И так далее, и так далее.
Окажись хотя бы сотая часть представляемых Конаном баек правдой (причем он соблюдал полную серьезность, не желая выдать себя даже мимолетной улыбкой), вся цивилизация Заката оказалась бы под угрозой полного исчезновения. Сплошные ужасы: нечистая сила, монстры, орды черных магов, обязательно упадет новая Небесная Гора (нарочно вызванная колдунами, дабы уничтожить могущественную Аквилонию), на трон Немедии прочат воскрешенного жутким валузийским обрядом мага, некогда владевшего конклавом Кхарии... Короче, в свое пламенное признание Конан включил почти все леденящие душу истории, слышанные за минувшие годы.
Картина получилась настолько устрашающая, что с месьора Гасса пот градом валил. Варвар умел быть убедительным. Когда Конан начал выдыхаться, дознаватель отослал писца и палача, приказав запереть дверь.
— Это... Это все правда?
— Истинная. Клянусь Сетом Великим!
— Но как же?.. Закат могуществен, наши армии непобедимы...
— Вполне победимы. Силы одного Тот-Амона— слыхал о таком? Мой старый друг! — более чем хватит, чтобы обратить в пепел всю кавалерию Немедии.
— И никто не уцелеет?
— Ну, отчего же... Верные нам люди будут править миром, вместе с Великим Конклавом!
Следующие три квадранса разговор велся на пониженных тонах. О чем Конан толковал с месьором Гассом и какие слова при том использовал, осталось известно только им обоим. Завершилась беседа вот чем: Гасс собственными ключами открыл замочки на кандалах варвара, а затем под его диктовку начал составлять некий таинственный документ, который пришлось подписать кровью, взятой из проколотого иголкой пальца.
Едва таинство свершилось, в дверь мощно саданули. Не иначе, как тяжелым сапогом.
—Именем герцога! — протрубили со стороны коридора. — Именем...
Когда окованная дверь распахнулась, Конан с невероятным удовольствием узрел на пороге бородатого Варта Райдора, за спиной которого маячила озабоченная физиономия Гвая.
— Фу, по счастью самых непоправимых ошибок удалось избежать, — проворчал герцог, входя в каземат. — Рад видеть тебя, Конан, живым и здоровым. Мои костоломы не слишком перестарались?
— Как, светлейший, и вы тоже... с нами? — пролепетал месьор Гасс.
— С нами, с нами, — варвар перебросил герцогу только что подписанный пергамент — Ознакомься, светлейший. Очень занятно, просто зачитаешься! Я рад, что в твоей дознавательной управе служат настолько преданные люди!
Спустя квадранс месьора Гасса обезглавили прямо во дворе кордегардии. Конан наблюдал за экзекуцией не без злорадства, после чего сказал с непонятной интонацией:
—Провинция...
* * *
—Кажется, началось.
Эти слова герцог Райдорский произнес таким тоном, что создалось впечатление, будто грядущим утром следует ожидать неминуемого конца мира и Великой Битвы Богов.
