– Насколько богатых?
– Обычно минимальный депозит – приблизительно пять миллионов долларов. Были сведения, что разведслужбы вашей страны пользовались услугами частных банковских отделений «Креди суисс». – Профессор взглянул поверх папки на Габриеля: – Но я уверен, вы ничего об этом не знаете.
Габриель пропустил это мимо ушей.
– Из того, что я знаю об Аугустусе Рольфе, он попадает в первую категорию.
– Совершенно верно. Банк у Рольфе был маленький: сам Рольфе и с полдюжины служащих. Если вы хотели, чтобы кто-то спрятал свои деньги или свое достояние в Швейцарии, вашим лучшим другом был Аугустус Рольфе. Он был одним из самых дискретных и самых влиятельных банкиров в Цюрихе. И имел очень влиятельных друзей. Поэтому убийство его так меня и озадачивает.
– Что еще вам известно о нем?
– Он принял управление семейным бизнесом от своего отца в начале тридцатых годов – это было плохое время для банков Швейцарии. В мире царила депрессия, в Германии – паника, в Австрии – валютный кризис, от которого шли волны на Цюрих. Швейцарские банки рушились как домино. Многие частные банки вынуждены были слиться с более крупными конкурентами, чтобы выжить. Рольфе сумел удержаться на волоске. – Якоби лизнул палец и перевернул страницу. – Затем в Германии к власти приходит Гитлер и начинает травить евреев. Деньги и ценности евреев потекли в частные банки Цюриха, в том числе и в банк Рольфе.
– Вам это известно как факт?
– Абсолютно. Аугустус Рольфе открыл свыше двухсот номерных счетов для германских евреев. – Якоби перевернул две-три страницы из папки. – На этом факты кончаются и начинаются слухи. В конце тридцатых годов в Цюрих начинают приезжать агенты гестапо. Они ищут деньги евреев, которые были выкачаны из Германии и положены в швейцарские банки. Судя по слухам, Рольфе в нарушение швейцарских банковских законов сотрудничал с агентами гестапо и сообщил им о существовании в его банке номерных счетов, принадлежавших евреям.
– Зачем он это сделал?
– Хотите знать мою теорию?
– Конечно.
– Так как он знал, что лежавшие у него деньги нескольких евреев – это ничто по сравнению с богатствами, которые ждут его, если он будет сотрудничать с нацистской Германией.
– А есть доказательство того, что он на это шел?
– Безусловно, – сказал Якоби, вскинув брови выше края очков. – Факт, что Аугустус Рольфе в течение войны часто ездил в нацистскую Германию.
– А с кем он там встречался?
– Это неизвестно, но его поездки вызвали достаточно удивления, так что после войны было проведено расследование деятельности Рольфе.
– И что дало это расследование?
– Ровно ничего. Рольфе растворился в цюрихском банковском мире, о нем слышно не было, пока неделю назад некто не зашел в его виллу на Цюрихберге и не выстрелил ему в голову. – Якоби закрыл папку и посмотрел на Габриеля: – Не хотите теперь вы продолжить рассказ, мистер Аллон?
* * *
Когда Габриель умолк, профессор Якоби долго полировал стекла своих очков толстым концом галстука. Затем он сдвинул очки на лоб и налил себе еще кофе.
– Похоже, что вы столкнулись с великим заговором молчания.
– Что вы имеете в виду?
– Когда имеешь дело со Швейцарией, мистер Аллон, лучше всего помнить одно. Швейцария – это не настоящая страна. Это бизнес, и живет она по законам бизнеса. Это бизнес, который все время обороняется. Так было семь сотен лет.
– Какое это имеет отношение к убийству Рольфе?
– В Швейцарии есть люди, которые немало потеряют, если будут вытащены на свет грехи прошлого и отстойники Банхофштрассе будут промыты, как они того заслуживают. Эти люди являются невидимым правительством, и к ним нельзя легкомысленно относиться, потому-то я и живу здесь, а не в Лозанне. Если вы решите продолжать в этом разбираться, я советую соблюдать осторожность.
Через десять минут Габриель спускался по лестнице с экземпляром «Мифа» под мышкой. Он на минуту приостановился в вестибюле и прочел то, что профессор нацарапал на титульном листе:
«Берегитесь цюрихских гномов… Эмиль Якоби».
* * *
В таком виде Габриель был запечатлен с помощью цифровой камеры дальнего действия мужчиной, который стоял у окна многоквартирного дома на противоположной стороне улицы. Часом раньше он сфотографировал прибытие Габриеля. В фотографиях не было необходимости – они были просто профессиональной добавкой. Вся беседа Аллона с Эмилем Якоби была уловлена парой чувствительных передатчиков, которые этот мужчина установил в квартире профессора полгода назад. Аллон пошел прочь, и наблюдатель, творческая натура, нащелкал еще несколько снимков. Затем он сел перед своим проигрывателем и прослушал пленку. Через полчаса упорного труда он завершил подробную запись встречи. Еще десять минут он проверял запись, затем закодировал отчет и отослал его по надежно защищенной электронной почте в Цюрих вместе с фотографиями Аллона.
