Лифт остановился. Анна открыла дверцу, и они вышли в холл, выложенный черно-белым мрамором. Напротив лифта была тяжелая стальная дверь. На стене рядом с дверью была кнопочная панель, а рядом с ней – что-то похожее на увеличительный видоискатель в студии Габриеля. Он видел нечто подобное раньше – это был биологический охранный механизм, сканирующий сетчатку глаза всякого, желающего войти в помещение. Если сетчатка соответствует той, что хранится в базе данных, человеку разрешат войти. Если же нет, – начнется ад.
Анна набрала код и приложилась глазами к сканирующему устройству. Через несколько секунд засов отодвинулся, и большая дверь медленно отворилась. Как только они вошли в помещение, в нем автоматически вспыхнул свет.
* * *
Помещение было большое – футов пятьдесят на тридцать, с натертым деревянным полом и кремовыми стенами. В центре стояли два вращающихся стула в витиеватом стиле. Анна остановилась возле одного из них и скрестила руки. Габриель обежал взглядом пустые стены.
– Что это?
– У моего отца было две коллекции. Одна – которую могли видеть все, и другая – которая висела здесь. Эта была только для личного пользования.
– А что тут были за картины?
– Французы девятнадцатого и двадцатого веков – главным образом импрессионисты.
– У вас есть их список?
Она кивнула.
– Кто еще знал об этом?
– Конечно, моя мать и мой брат, но они оба мертвы.
– И это всё?
– Нет, был еще Вернер Мюллер.
– Кто это – Вернер Мюллер?
– Он торговец и главный советник отца. Он осуществлял наблюдение за дизайном и строительством этого дворца.
– Он швейцарец?
Она кивнула.
– У него две галереи. Одна в Люцерне, а другая в Париже, недалеко от рю де Риволи. Большую часть времени он проводит там. Достаточно насмотрелись?
– На данный момент.
– Я хочу еще кое-что вам показать.
Поднялись на лифте, снова прошли по темной вилле в комнату без окон, где мигали электроника и видеомониторы. Габриель увидел виллу со всех точек – улицу, вход, передний и задний сады.
– В дополнение к охранным камерам каждый дюйм владения просматривается детекторами движения, – сказала Анна. – На всех окнах и дверях – сигналы тревоги. У моего отца не было круглосуточного охранника, но дом был непроницаем, и отец, в случае если бы кто-то проник к нему, мог в несколько секунд вызвать полицию.
– Так что же произошло в ночь убийства?
– Система не сработала, необъяснимо.
– Как удобно.
Она села перед компьютером.
– Отдельная система имеется для нижней комнаты. Она включается, как только открывается наружная дверь. Время входа автоматически регистрируется, а в комнате две цифровые камеры каждые три секунды делают снимки.
Она постучала по нескольким клавишам, поводила «мышкой», щелкнула.
– Вот мы вошли в комнату в двенадцать сорок девять дня, и вот мы в комнате.
Габриель перегнулся через ее плечо и стал всматриваться в компьютер. На экране появилось зернистое изображение их, затем оно исчезло и возникло другое. Анна снова поработала «мышкой». Появился список.
– Это перечень тех, кто посещал эту комнату последние три месяца. Как вы видите, отец проводил немало времени со своей коллекцией. Он приходил туда по крайней мере раз в день, а иногда и два. – Она дотронулась до экрана указательным пальцем. – Это его последнее посещение вскоре после полуночи перед тем утром, когда он был убит. Охранная система не показывает других проникновений после этого.
– Полиция сказала вам, когда приблизительно, по их мнению, он был убит?
– Они сказали: около трех часов ночи.
– Значит, разумно предположить, что те люди, которые убили вашего отца, забрали также картины и случилось это, по всей вероятности, около трех часов ночи, за шесть часов до моего приезда на виллу.
– Да, правильно.
Габриель указал на последний снимок на экране:
– Разрешите мне посмотреть вот это.
* * *
Минуту спустя снимки замелькали на мониторе. Камера не запечатлела всех картин, но Габриель увидел достаточно и понял, что это была замечательная коллекция. Мане, Боннар, Тулуз-Лотрек, Сезанн, Писарро, Дега, «Обнаженная» Ренуара, пейзаж с каналом Ван Гога, две уличные сценки Моне, большой женский портрет, написанный Пикассо в Голубой период. А в центре комнаты на стуле с высокой спинкой сидел старик и в последний раз перед смертью смотрел на свою коллекцию.
