Кира напряженно вглядывалась в ван Хаттена. Ей ужасно хотелось списать его со счетов как психа, но в то же время она понимала – нельзя с ходу отбрасывать его рассуждения.
– Я о вас очень высокого мнения, – добавил ученый. – У нас просто два разных взгляда на будущее человечества и мудрость вашего видения его цели. Я привлек к этим гипотезам рассуждения о Боге, поскольку нахожу их весьма увлекательными, но действовал бы так же, даже будь я вовсе неверующим. Ни одно из этих опасений само по себе не встревожило меня достаточно сильно. Даже всех вместе едва хватило, чтобы склонить чашу весов.
Он серьезно посмотрел на Киру.
– Мне действительно очень жаль. Я не собирался как-то вредить вам.
– Только уничтожить все мои капсулы и не дать сделать новые.
Ван Хаттен кивнул.
– Я знаю, велика вероятность, что я ошибаюсь, – признал он. – Но если я прав, последствия могут оказаться слишком серьезными. Когда мы узнаем, что же тут делает этот инопланетный корабль, у нас появится еще одна экспериментальная точка, и я проведу новый анализ.
– А если этот корабль изменит курс? Вы убедитесь, что поступили правильно, не дав «Икару» съесть социопатическое яблоко с Древа Познания?
– Не знаю. Давайте посмотрим, что выйдет. Я несколько дней подержу вас в этом доме с максимально возможными удобствами, пока не смогу организовать постоянное убежище. Я – последний человек, которого «Икар» заподозрит в участии в таком деле. Но Дэвид и Джим очень хороши, и не сомневаюсь, что они найдут нас, если мы тут загостимся.
– А как вы представляете себе это постоянное убежище?
– Пока никак. Но я работаю над этим. Я постараюсь найти самое комфортабельное из возможных мест заключения, пока мы будем ждать прибытия инопланетного корабля.
Он нахмурился.
– Не сомневаюсь, вам сейчас не очень удобно, и я прошу за это прощения. Ваших друзей из ядра группы нетрудно разговорить, когда речь заходит о вас. О вашем мужестве и находчивости ходят легенды, поэтому мне пришлось позаботиться о такой мере предосторожности, как смирительная рубашка.
Кира вздохнула.
– Послушайте, Антон, вы высказали несколько убедительных соображений, – сказала она. – Но все это – гипотезы. Вы лучше всех должны знать, что мы не можем отвернуться от прогресса, какие бы проблемы он ни создавал. Индустриализация привела к ужасному загрязнению воздуха в крупных городах, но мы нашли способ очищать воздух, сохранив при этом плоды индустриализации. Прогресс вида и цивилизации не линеен.
Она сделала паузу.
– Что, если вы в корне не правы? Что, если Бог не только приветствовал наши попытки улучшить себя, но и помог мне достичь прорыва? Разве не поразителен сам факт, что наш мозг, как он есть, принимает такой колоссальный скачок интеллекта? И еще поразительнее, что мне удалось отыскать способ совершить этот скачок, не убив себя и избежав на пути бесчисленных мин, а я знаю, они там были… Я вижу руку Бога в своей терапии, а не в неизвестном инопланетном объекте.
Ван Хаттен кивнул.
– Если бы не негативные изменения личности, к которым она приводит, я бы с вами согласился. От вашего открытия просто дух захватывает.
– А как насчет второго уровня усиления? – продолжила Кира. – Он выносит на поверхность не худшие, а лучшие стороны человека.
– Возможно. Но его испытали только вы. Всего один раз. Негативные изменения личности не трогали меня до второго или третьего усиления. И мы не можем подтвердить ваш отчет. Из того, что нам известно, этот уровень вполне может оказаться чистым, дистиллированным злом, обманувшим вашу нормальную личность. Вы об этом не задумывались?
Кира нахмурилась. Ни один из членов группы не задавал подобных вопросов, пока они с Дэвидом не столкнулись с этой болезненной возможностью. Но ван Хаттен моментально ухватился за нее. Его разум был столь же впечатляющим, как они и надеялись, хоть сейчас и шел в ложном направлении.
Миллер посмотрела физику в глаза.
– Я не могу опровергнуть вашу гипотезу, – сказала она. – Но сердцем чувствую, что вы не правы. Вы совершаете ужасную ошибку.
– Надеюсь, что вы правы, – вздохнул ван Хаттен. – Очень надеюсь.
