И это особенно полезно для Дэша. Ему было трудно поддерживать перед Кирой иллюзию, что между ними ничего не изменилось. Можно списать все на стресс, но Дэвиду нужно найти способ избавиться от своих опасений. Вполне возможно, что цели альтер эго Киры относительно безвредны, а он просто видит все в неверном свете. К тому же Дэш был уверен: женщина, которую он любит, по-прежнему та же любимая женщина, и не подозревает, чем занято ее альтер эго. Тем не менее в их отношениях появились штрихи, которые Кира непременно заметит, если Дэш не будет осторожен. Он любил ее, но опасался и не доверял тому, что могло скрываться внутри. Если занимаешься любовью с женщиной, которую укусил волк-оборотень, хочешь не хочешь, но будешь поглядывать на луну, чтобы случайно не пропустить полнолуние.
– Так вы приехали узнать побольше об Эрике Фрее, так? – уточнил доктор Коэн.
– Совершенно верно, – ответил Дэш. – Насколько я понимаю, вы много лет работали с доктором Фреем в ВНИИИЗе.
– Так и есть.
– Какое у вас осталось от него впечатление?
Коэн колебался.
– Я могу говорить свободно?
Дэш тепло улыбнулся.
– Для этого мы и приехали, – заверил он. – Все ваши слова останутся между нами.
– Ну, я терпеть не могу плохо говорить о мертвых, ну, понимаете… о тех, кто не может себя защитить… но, на мой взгляд, Фрей был психопатом и мудаком. Это в лучшие дни.
– Продолжайте, – сказал Дэш.
– Он был чистой отравой. Но талантливой отравой, признаю. И маэстро политики. Он бил в спину, обманывал, подставлял, нашептывал, порочил коллег, воровал чужие работы – все, что угодно. Лишь бы на пользу карьере. Он врал с такой убежденностью и беззастенчивостью, с которой я не говорю правду. И мог быть обаятельным, когда хотел. Улыбался, пока не заводил тебе нож за спину, и так здорово, что мог ударить тебя раз пять-шесть, а ты все еще думал, будто это случайность.
– Вы, очевидно, знаете, что он был серийным педофилом, – сказал Дэш. – Предполагается, что он был вовлечен и в иную незаконную деятельность.
Коэн кивнул.
– Вы что-то подозревали, пока работали с ним?
Он с отвращением отшатнулся.
– Если бы я хотя бы заподозрил, чем на самом деле занят этот парень, я бы в ту же секунду доложил о нем. На мой взгляд, педофилия – самое мерзкое преступление. Но вы сами знаете, как это бывает. Полно парней, про которых выясняют, что те – педофилы или серийные убийцы, и полиция приходит допрашивать соседей, а те говорят: «Ого, кто бы мог подумать? Вроде был такой славный парень…» Ну и с Фреем должна быть та же ерунда. Я понятия не имел, что он охотится на детей, но когда это выяснилось, я ничуть не удивился… – Он покачал головой. – Впрочем, скажу, что меня действительно удивило. Его самоубийство. В жизни не подумал бы.
«Отлично, – подумал Дэш. – Подтолкнем еще чуть-чуть».
– Почему же? – спросил он.
– Самоубийство свидетельствует о раскаянии. Я несколько лет проработал с этим придурком, и такого слова в его лексиконе не было. Вы знаете, в тюрьмах не слишком любят педофилов; я это понимаю. Но я ожидал, что он скорее сбежит на какой-нибудь остров и будет дальше гоняться за детьми.
– Это полезная информация, – сказал Дэш. – Мы пытаемся составить как можно более полный портрет. Поэтому все, что вы сможете рассказать о нем, будет огромным подспорьем. Любимые спортивные команды? Он курил? Необычная еда, которая ему нравилась? Он ходил в оперу? На гонки NASCAR? Собирал деревянных утят? Любимые рестораны? Какие книги он читал?… Любые сведения.
– Я расскажу вам все, что вспомню, и подскажу, с кем еще стоит поговорить. Но я не очень понимаю… В смысле, этот парень мертв. Как вашему расследованию поможет его полный портрет?
– Вы удивитесь, – с намеком на улыбку ответил Дэвид.
* * *
Кира Миллер сидела за столом перед компьютером, снова погрузившись в административные обязанности. В огромном здании штаб-квартиры, которая служила домом ядру группы, больше никого не было. Кира планировала для гексад посещения комплекса и усилительную комнату сразу на несколько месяцев вперед. Ближайшая группа должна приехать через два дня, но несколько позиций, зарезервированных под гексаду Розенблатта, нужно переназначить: они пока не готовы возобновить свою деятельность.
