Владимир Короленко
Убивец
I. Бакланы
Когда я на почтовой тройке подъехал к перевозу, уже вечерело. Свежий, резкий ветер рябил поверхность широкой реки и плескал в обрывистый берег крутым прибоем. Заслышав еще издали почтовый колокольчик, перевозчики остановили "плашкот" и дождались нас. Затормозили колеса, спустили телегу, отвязали "чалки". Волны ударили в дощатые бока плашкота, рулевой круто повернул колесо, и берег стал тихо удаляться от нас, точно отбрасываемый ударявшею в него зыбью.
Кроме нашей, на плашкоте находились еще две телеги. На одной я разглядел немолодого, солидного мужчину, по-видимому купеческого звания, на другой -- трех молодцов, как будто из мещан. Купец неподвижно сидел в повозке, закрываясь воротником от осеннего свежего ветра и не обращая ни малейшего внимания на случайных спутников. Мещане, наоборот, были веселы и сообщительны. Один из них, косоглазый и с рваною ноздрей, то и дело начинал наигрывать на гармонии и напевать диким голосом какие-то песни; но ветер скоро обрывал эти резкие звуки, разнося и швыряя их по широкой и мутной реке. Другой, державший в руке полуштоф и стаканчик, потчевал водкой моего ямщика. Только третий, мужчина лет тридцати, здоровый, красивый и сильный, лежал на телеге врастяжку, заложив руки под голову, и задумчиво следил за бежавшими по небу серыми тучами.
Вот уже второй день, в моем пути от губернского города N.. то и дело встречаются эти примелькавшиеся фигуры. Я еду по спешному делу, погоняя, что называется, и в хвост и в гриву, но ни купец на своей кругленькой кобылке, запряженной в двухколесную кибитку, ни мещане на своих поджарых клячах не отстают от меня. После каждой моей деловой остановки или роздыха я настигаю их где-нибудь в пути или на перевозе.
-- Что это за люди? -- спросил я у моего ямщика, когда тот подошел к телеге.
-- Костюшка с товарищами,-- ответил он сдержанно.
-- Кто такие? -- переспросил я, так как имя было мне незнакомо.
Ямщик как будто стеснялся сообщать мне дальнейшие сведения, ввиду того, что разговор наш мог быть услышан мещанами. Он оглянулся на них и потом торопливо ткнул кнутом в направлении к реке.
Я посмотрел в том же направлении. По широкой водной поверхности расходилась темными полосами частая зыбь. Волны были темны и мутны, и над ними носились, описывая беспокойные круги, большие белые птицы, вроде чаек, то и дело падавшие на реку и подымавшиеся вновь с жалобно-хищным криком.
-- Бакланы! -- пояснил ямщик, когда плашкот подъехал к берегу и наша тройка выхватила нас на дорогу.-- Вот и мещанишки эти, -- продолжал он, -те же бакланы. Ни у них хозяйства, ни у них заведениев. Землишку, слышь, какая была, и ту летось продали. Теперь вот рыщут по дорогам, что тебе волки. Житья от них не стало.
-- Грабят, что ли?
-- Пакостят. Чемодан у проезжающего срезать, чаю место-другое с обоза стянуть -- ихнее дело... Плохо придется, так и у нашего брата, у ямщика обратного, лошадь, то и гляди, уведут. Известно, зазеваешься, заснешь,-грешное дело, а он уж и тут. Этому вот Костюшке ямщик кнутом ноздрю-то вырвал... Верно!.. Помни: Коська этот-- первеющий варвар... Товарища вот ему настоящего теперь нету... И был товарищ, да обозчики убили...
-- Попался?
-- Попался в деле. Не пофартило. Натешились над ним ребята, обозчики то есть.
Рассказчик засмеялся в бороду.
-- Первое дело -- пальцы рубили. Опосля огнем жгли, а наконец того палку сунули, выпустили кишки, да и бросили... Помер собака!..
-- Да ты-то с ним знакомый, что ли? С чего они тебя водкой-то потчевали?
-- Будешь знаком,-- сказал ямщик угрюмо.-- Сам тоже винища им выпоил немало,-- потому -- опасаюсь во всякое время... Помни: Костюшка недаром и нонче-то выехал... Эстолько места даром коней гонять не станет... Фарт чует дьявол, это уж верно!.. Купец вот тоже какой-то...-- задумчиво добавил ямщик после некоторого молчания,-- не его ли охаживают теперича?.. Только вряд, не похоже будто... И еще с ним новый какой-то. Не видывали мы его раньше.
-- Это который в телеге лежал?
-- Ну, ну... Жиган, полагать надо... Здоровенный, дьявол!.. -- Ты вот что, господин!.. -- заговорил он вдруг, поворачиваясь ко мне. -- Ты ужо, мотри, поберегайся... Ночью не езди. Не за тобой ли, грехом, варвары-то увязались...
