Хильда просчиталась, понадеявшись на внезапность нападения и немалый собственный вес. В последний момент Грей каким-то чудом извернулся и отскочил к центру ринга, всем своим видом демонстрируя суке миролюбие. Правда, ему немного досталось – Хильда все же успела цапнуть его за холку – но пес в своих таежных похождениях получал от волков куда более серьезные укусы, а потому он лишь оскалил клыки, будто предупреждая, что с ним шутки плохи.
Сука приготовилась повторить нападение, но тут прозвучала команда Чижеватова:
– Собак на место!
Тренеры быстро развели противников по углам; Хильда особо не сопротивлялась – привычка, а Грея пришлось старику успокаивать – он не переносил чужих рук и подчинялся тренерам с большой неохотой.
– Черт возьми! – вскричал Чижеватов. – Я знал, что так оно и будет!
– Плохо… – сокрушенно опустил голову старик. – Как теперь быть?
– Продолжим, – решительно сказал Михаил Венедиктович. – Только я вас прошу – добавьте в свой голос твердости и решительности. Собаки умны, они все понимают. А ваш Грей – тем более. Идет?
– Попробую…
– Отлично. Отсчет! Приготовились!..
На этот раз команду "Пускай!" дал сам Чижеватов. Старик, собравшись с духом, с таким злобным азартом крикнул "Взять!", что Грей даже вздрогнул. Теперь у пса уже не было сомнений – хозяин хочет, чтобы он сражался, притом не на жизнь, а насмерть. И когда руки тренера отпустили его ошейник, Грей рванулся навстречу яростной Хильде.
Сшибка вышла короткой и жестокой. Грей ударил более высокую Хильду в ноги, и бедная псина покатилась по деревянному полу ринга с перегрызенной лапой. Она попыталась встать, ее неукротимый боевой дух жаждал достойного отмщения, но волкодав не оставил ей ни малейшего шанса: он сначала рванул ее за бок, опрокидывая на спину, а затем вцепился в нижнюю челюсть, так как и на Хильде был одет предохранительный ошейник.
Когда собак разняли и Егор Павлович закончил шептать Грею на ухо ласковые ободряющие слова благодарности и дал ему кусочек сахара – как награду, к нему подошел сияющий Чижеватов.
– Вот теперь я верю, что все у нас получится. Поздравляю, ваш Грей – это и впрямь не пес, а чудо дивное. Но его еще нужно сегодня потренировать на ринге – чтобы он вовремя оставлял свой угол. Кстати, почему вы командуете не "фас", а "взять"?
– Не знаю, – растерялся старик. – Так у нас было принято…
– Ладно, это не имеет значения. Иногда и городские собаководы меняют содержание команд – чтобы, так сказать, нехорошие люди, решившиеся напасть на хозяина, не могли сообразить после какого слова они получат от его пса достойный отпор. И чтобы собака была невосприимчива к чужому влиянию; не знаешь, как с нею войти в контакт – не подчинишь своей воле. Или на это потребуется слишком много времени.
– Я как-то над этим не задумывался.
– Я тоже, – широко улыбнулся Чижеватов. – У меня есть предложение вместе отобедать. А Грей пусть пока отдохнет. Ему сегодня пришлось нелегко. В моральном плане… – Он снова довольно хохотнул.
Стол был накрыт в отдельном кабинете столовой, предназначенной для обслуживающего персонала. Работа по тренингу собак продолжалась с утра до вечера, а перед соревнованиями и без выходных, потому сотрудники Чижеватова, чтобы не нажить сухомяткой неприятностей с желудком, получали полноценный обед с горячей пищей. Еда была непритязательной, в чем старик уже успел убедиться, но сытной и вкусной.
– Позвольте спросить, Егор Павлович, зачем вам нужны такие большие деньги? А то меня любопытство замучило, – широко улыбнулся хлебосольный хозяин, когда подали второе, отбивные с жареной картошкой.
– Если это, конечно, не большой секрет. Тогда я прошу меня извинить.
Как ни странно, но вопрос Чижеватова был очень кстати. Старик и сам несколько раз порывался проконсультироваться с кандидатом наук по поводу несчастья, обрушившегося на бедную Ирину Александровну, но все никак не мог осмелиться. За те часы, которые они провели вместе, тренируя Грея, Егор Павлович успел убедиться, что Чижеватов – человек без двойного дна. Была в нем какая-то чисто русская, ныне почти сказочная, доброта; конечно, с поправкой на его положение и реалии времени – слабый, безвольный человек не смог бы с успехом вести такой бизнес, как у бывшего научного работника. А Егор Павлович уже знал, что Чижеватов отнюдь не бедствует.
