"Черт! Какая она красивая! – невольно воскликнул про себя Клевахин. – Эх, Колян, где твои семнадцать?..
Ну, ладно, пусть тридцать…" – Я приехала в город два года назад. Мамка померла… у меня больше никого не осталось. Батю задавило бревном на лесосплаве, когда я была совсем маленькой. Где-то есть старшая сестра по отцу и братья – как будто двое – но мы никогда с ними не общались, а потому адресов я не знаю. Я даже не помню, как их зовут… Да и зачем я им нужна…
Девушка на некоторое время умолкла – ушла в себя, захваченная потоком воспоминаний.
– Оно конечно… М-да, жизнь… – нарушил несколько затянувшуюся паузу Клевахин – лишь бы что-нибудь сказать.
– Понятно, что в городе меня никто не ждал. Но так случилось, что с работой повезло, – продолжила свой рассказ Елизавета. – Я пришла по объявлению в газете, и меня приняли даже без испытательного срока. Это теперь я понимаю, что попала в хорошо обставленную западню, а тогда я была на седьмом небе от счастья.
Как же – служба не пыльная, но денежная, дали комнату в общежитии – фирма платила… Сидела, перекладывала с места на место бумаги, выучилась работать на компьютере, даже думала поступать на вечернее отделение какого-то коммерческого института… Господи, какая я была дура! – она закрыла лицо ладонями.
– Успокойтесь, Елизавета Петровна… все нормально… – поторопился вступить майор и бросил взгляд на Тюлькина, который строчил ручкой по бумаге словно из пулемета.
– Спустя полгода… может, больше, меня вызвал к себе наш главный босс…
– Кто? – быстро спросил Клевахин. – Фамилия?..
– Кирюхин. У меня был другой шеф, но, по-моему, он только числился начальником. Делами в фирме заправляли другие.
– Знакомая картина… – пробормотал, не сдержавшись, майор. – Зицпредседатель… Кто он?
Елизавета назвала фамилию, которая Клевахину ни о чем не говорила, и стала рассказывать дальше:
– Он предложил мне временно поработать в другом офисе… у Джангирова. Конечно же, я согласилась. Тем более, что Кирюхин пообещал повысить зарплату… – Девушка снова потеряла живость – будто мгновенно обледенела. – Меня определили помощником референта… дали крохотный кабинет в доме Джангирова – на первом этаже у него что-то вроде конторы. Работы было много – большей частью я занималась различной корреспонденцией, набирала на компьютере какие-то договора и прочие официальные бумаги. Мне стали платить почти вдвое больше, и я сняла квартиру. Понимаете, в общежитии чересчур шумно… парни пьяные ходят… однажды пытались выломать дверь моей комнаты… В подъезде темно…
– Понимаю, – сочувственно кивнул майор.
– А потом к Джангирову как-то приехал Кирюхин. Навеселе. С ним был еще кто-то, наверное, большой начальник, так как перед ним ходили едва не на цыпочках. Они зашли в мой кабинетик, долго разглядывали меня, не говоря ни слова – будто я была вещью – и так же молча ушли. И в этот же вечер все и случилось…
Девушка прикусила нижнюю губу и в ее глазах мелькнуло отчаяние.
– Помощник Джангирова приказал подготовить срочные бумаги и я задержалась допоздна. Где-то около восьми вечера экономка, довольно странная пожилая особа, всегда одевающаяся в черное, принесла большую чашку кофе и булочку. Я очень удивилась такому необычному вниманию к моей персоне – раньше мне тоже изредка приходилось работать сверхурочно, но я могла рассчитывать лишь на минералку, которая всегда была на столе; потом из зарплаты ее стоимость вычли. Поскольку я была очень голодна, то не стала отказываться от угощения и задавать ненужные вопросы. Перекусив, я включила принтер, чтобы распечатать уже готовую работу. Тут-то и началось… – Девушка от возбуждения даже всхлипнула, будто собиралась расплакаться; но глаза ее были сухими. – Мне поначалу показалось, что я теряю сознание. Но затем моя душа будто отделилась от тела, и я увидела себя с высоты птичьего полета – за столом, возле работающего компьютера, крошечную и с каким-то странным выражением на лице… по-моему, я смеялась… или просто гримасничала. Это было ужасно! Я так испугалась, что начала кричать. Но мой голос не был слышен, он будто увязал в плотном воздухе, который поддерживал меня в полете, как вода пловца. Мне даже показалось, что я уснула и вижу сон. Я закрыла глаза… и очнулась в большой зале с высоким потолком, освещенный свечами. Окна там тоже были, но непрозрачные – с витражами. Вокруг стояли одетые в черное люди в плащах с капюшонами, скрывающими лица, и что-то нараспев бубнили. Я осмотрелась, все еще в каком-то дурмане, и поняла, что сижу на высоком кресле, обитом красным велюром, абсолютно голая и увешанная драгоценностями; на голову мне одели корону с шестью зубцами и черным камнем спереди. Рядом стоял Джангиров и та самая старая мымра, что приносила кофе. Самое интересное – я совершенно не испугалась и не застеснялась; я сидела будто прикованная к креслу, не имея желания даже шевельнуться…
