У гермодвери Олег нажал кнопку вызова и помахал рукой укреплённой под потолком телекамере.
- Алё! Есть кто живой?
Динамик хрипнул, из него раздался голос дежурного.
- Сколько окон на фасаде главного корпуса?
- Не знаю. Открывай дверь!
Сказать по правде, никому ещё в голову не пришло сосчитать окна на институтских корпусах, чтобы правильно ответить на контрольный вопрос при выходе из вивария. Дежурный оценивал не ответ, а сам факт внятного речеговорения, поскольку сотрудник, взятый мутантом под контроль, не мог связать двух слов. Метод, конечно, примитивный, но действенный, никто из зомбированных виварий не покинул.
- Замок открыт, выходи, - огласил вердикт дежурный.
Олег выдохнул с облегчением. Он отлично знал, для чего в гермодверь врезана амбразура от БТРа. Хорошо, если из неё вылетит дротик с транквилизатором. А ведь могут и из "калашникова" врезать, если дежурный окажется паникёром.
Олег провернул штурвал и с трудом отворил тяжёлую бронягу гермодвери. Аспиранты вошли в тамбур и заперли за собой гермодверь. Таковы правила: Вторая гермодверь тамбура не откроется, пока первая не заперта. На выходе из тамбура аспирантов встретил дозиметрист и забрал карандаши индивидуальных дозиметров.
- Сколько набрали? - спросил Олег.
- Норма, - буркнул дозиметрист.
В виварии искусственно поддерживался высокий радиоактивный фон, необходимый для существования мутантов. Набранные сотрудниками дозы радиации учитывались в журнале, но сам журнал почему-то считался секретным. Ещё никому из работавших в виварии сотрудников не удалось заполучить его.
У выхода из санпропускника аспирантов встретил Вахмистров, рослый, массивный и неуклюжий, как медведь. Профессора волновал единственный вопрос:
- Что с контролером?
- Сдохнет, - без предисловий отчитался Олег. - У него перитонит. Кишки в гное плавают. Я, конечно, могу его ещё раз прооперировать но...
Профессорский кулак с размаху впечатался в стену.
- У мразь!
За дурной нрав Вахмистрова прозвали Чёрным Полковником, хотя до перевода в Институт он успел дослужиться лишь до майора медицинской службы.
- Контролера надо забить прямо сейчас, - Олег привык к вспышкам своего научного руководителя и отвечал совершенно спокойно. - Тогда у нас будет хотя бы относительно сохранный труп для вскрытия. Если протянем неделю - монстр сгниёт заживо.
- Так, поговори мне ещё!
Майора от армии и профессора от медицины можно понять. Из Чернобыльской зоны отчуждения за всё время её существования в Россию удалось вывезти только трёх контролеров. И вот, один из них умирает от шального ранения.
- Ладно ребята, проехали, - Вахмистров быстро взял себя в руки. - Объясняю ситуацию: Контролер чрезвычайно важен для Института. И для вас, - профессор грозно глянул на аспирантов. - Потому как, если он сдохнет, можете попрощаться с диссертациями.
Гарик пропустил угрозу научрука мимо ушей. Ему то что, зарубят тему с контролером - батя даст другую. Зато Олег встревожился не на шутку, потому что за него бегать и просить никто не будет.
- Можно попробовать ввести ему "субстанцию Р", - предложил он.
Пресловутую субстанцию, лекарство, для которого ещё даже название не придумали, получали в радиологическом корпусе института с помощью доставленных из Зоны артефактов. Она являлась мощнейшим иммуномодулятором и многократно усиливала действие антибиотиков. Проблема заключалась в том, что радиологи получали субстанцию в мизерных количествах и толком не испытали её даже на кроликах. Вещество было крайне нестойким, его требовалось вводить сразу, не отходя от реактора. Тем не менее, Вахмистрову идея понравилась.
- Молодец, Самойлов. Хвалю за креатив. Радиологов я беру на себя, а ты организуешь перевозку контролера. Действуй!
Легко сказать: "Организуешь перевозку". Для мутантов в Институте держали специальный КАМАЗ с изолированным контейнером-клеткой, достаточно прочным, чтобы выдержать натиск псевдогиганта. Машина доставляла мутантов с аэродрома прямиком в виварий, где они погибали в ходе экспериментов либо от своих собственных болячек. Использовали её и для перевозок между институтским корпусами.
