Дарья сразу же затмила сестру. Голевский вмиг забыл о бывшей возлюбленной и с восхищением уставился на сияющую девушку. Он явно испытал глубокое потрясение, граничившее с немым восторгом. Вера, заметив это, закусила губу от досады, ревниво нахмурилась. Ей было неприятно повышенное внимание гостя к сестре и полное невнимание к ней. Былые чувства к капитану неожиданно стали воскресать в ее сердце.
А Даша щебетала с радостной и открытой улыбкой:
– Александр Дмитриевич? Не может быть! Это вы?! Как я счастлива, что вы приехали! Вы так давно у нас не были! Вы меня, наверно, совсем не помните?
– Как… не помню… помню… – он, словно во сне, поцеловал ей руку. Голевский ошеломленно смотрел на девушку. Легкая улыбка коснулась ее красиво очерченных губ. Словно солнце выглянуло из-за туч.
– Что с вами, Александр Дмитриевич?
– Да, нет, ничего, не извольте беспокоиться. Просто… что-то в горле пересохло…
– Я принесу воды.
Свежее личико, пышущее здоровьем, молодостью и красотой. Бархатный голосок, бархатные ресницы. Большие изумительные глаза, широко распахнутые, немного наивные, удивленные. Цвета самой яркой лазури. Голевский почувствовал, что стремительно улетает в глубокую синюю бездну.
Князь расценил внезапное замешательство офицера как следствие печальных переживаний и приказал усадить гостя на диван.
– Саша, тебе плохо? – заботливо спросил старик.
– Да, нет, все нормально, любезный Николай Николаевич. Благодарю за участие.
Голевский начинал помаленьку приходить в себя. А тут и княжна со стаканом воды появилась. Журчит плавным небесным голоском, упрашивает попить, а глаза так и сияют неземной синевой. От них уж точно не укроешься за бруствер – достанут! Непременно достанут!
– Вот, выпейте, Александр Дмитриевич, пожалуйста… Вам станет лучше…
– Благодарю… Даша… Вы так любезны…
Капитан отпил из стакана и протянул его Даше. Еще одно прикосновение к ее нежной руке, еще один взгляд… Вот оно, свершилось! Упал все-таки в синюю бездну! Упал. Лежит на самом дне ее безжизненным пластом, а бедная душа – точно на мелкие кусочки разбилась! На самые-самые что ни на есть мелкие…
– Даша, как вы изменились, – выцедил из себя капли-слова капитан. – И смею уверить, в самую наилучшую сторону.
Вера состроила недовольную гримасу.
– Даша, распорядись насчет обеда. И веди себя скромнее, сделай милость.
Девушка приняла смиренный вид, но глаза ее счастливо светились. Она была явно рада неожиданному гостю. Сколько лет она не видела Александра Дмитриевича. И сколько ждала его появления!..
За обедом Голевский не сводил глаз с Даши, а она то и дело поглядывала в его сторону. Вера с плохо скрываемым неудовольствием наблюдала за ними. Из рассказа князя капитан понял, что смерть Василия наступила внезапно, и есть подозрения, что его могли отравить. Таинственным образом исчезла и новая горничная. Возможно, она в этой истории была замешана. Чем здесь пахнет? Уголовщиной, политическим заговором? Или смерть генерала произошла от естественных причин? Шеф московских жандармов генерал-майор Апраксин засвидетельствовал свое почтение князю Боташеву, погостил в его особняке, пообещал разобраться в этой странной истории самым тщательным образом. Приезжал к старику и генерал-губернатор Голицын. И тоже сулил князю расследовать это дело. Вот такие дела.
Время обеда пролетело быстро. Князь, сославшись на плохое самочувствие, удалился в свой кабинет. Прощаясь, попросил Голевского бывать у них чаще. Капитан заверил князя, что непременно будет это делать. Даша сопроводила старика наверх и больше не появлялась. Тогда Голевский решил откланяться. Провожала его только Вера.
– Даша задержалась у постели больной матери, – объяснила капитану она.
Потом пристально и с грустью взглянула на капитана. Из ее груди вырвался тяжелый вздох. Голевский щелкнул каблуками и кивнул.
– Позвольте попрощаться, Вера Николаевна. Уже поздно.
– Да, да, Александр Дмитриевич, поезжайте. Но непременно обещайте, что будете чаще бывать у моих родителей и наконец-то примете приглашение отобедать у нас, в родовом особняке Переверзевых. Мой муж будет рад с вами познакомиться.
