— Добей же! — звонко выкрикнула Торнада, сверкая синими глазищами.
Я обвел взглядом ее, невозмутимого Винда, безразличного Ливня, задумчивую Бурю, Вулкана — и снова посмотрел на Шторма. Дракон лежал в пыли и, не обращая внимания на заливавшую лицо кровь, шарил пальцами в поисках пусть и сломанного криса…
— Нет! — я зло сплюнул завязшую на зубах пыль, — Сопляк ведь еще…
И пошел прочь, туда, где бросил свои вещи…
Наверное, я все же должен был сказать Винду спасибо, хотя он ничего не сделал в тот момент, а позже мне было слишком противно, — но оборачиваться я начал даже раньше, чем понял зачем… Раньше, чем разум сумел осознать увиденное в его глазах… …Обломок лезвия чиркнул по груди, вспарывая рубаху, и прошелся по ребрам наискось… Мой сакс — вошел гораздо глубже!
И крайне неудачно — кровь хлынула ярко-алая, пенистая…
Дьяволы!!! Мне не надо было ничего объяснять — за десять лет службы я видел достаточно. И не надо было, снова глядеть на драконов, что бы знать, о чем они думают. И сам я в этот раз тоже думал быстро — став на колено, я вогнал клинок точно, чуть выше ключицы…
Что бы парень по крайней мере не мучился понапрасну…
И успел уловить в его светло-карих с прозеленью глазах кроме ярости боя — нечто, похожее на одобрение и благодарность…
Винда и остальных окончание схватки по-видимому примирило с моим первоначальным поведением. Мне же было тошно, как никогда — ну не понимал я, зачем это все было!
Шторм наверняка не так давно стал на крыло, а юнцов всегда тянет пробовать силы, не зависимо от того ноги у них, лапы или крылья. Вот только у драконов такие игры заканчиваются одним — и я это знал же!
Я не дракон, я человек! И как не пытался я сейчас убедить себя, что речь шла о выживании — голос совести этим заглушить не удавалось. Безразличие сородичей убитого мною Шторма, только добавляло тоски — как же так можно?! Да, дрались мы один на один — и для них это достаточно, что бы считать бой честным. Да, проигравший слаб, а слабый — не должен жить… Но как же это было глупо! Ради чего это было?! Не справедливо… Он ведь был так молод!..
Я с горечью посмеялся над собой: драконы не жалеют ни себя, ни друзей и сородичей, и как раз таки все мои переживания по врагу выглядят до нельзя глупыми. Все они таковы, и жалеть их не стоит!
И все же я еще переживал последний взгляд Шторма. Я знал: жизнь — это товар. Мы все тащимся к своему концу, и прикидываем, как бы продать себя по дороже, прикрываясь красивыми условностями: кому-то нужна власть, кому-то богатство, кому-то просто уют и удобство, кто-то жаждет любви к себе… Какая разница, ведь мы готовы платить за это!
И смерть это товар — мне ли не знать этого?! Свою жизнь я уже продал однажды, включив в контракт и костлявую подружку — свою и чужую…
И я не понимал этого взгляда умирающего дракона — какая разница от чьей руки пасть: мерзавца или святого? В чем он успел увидеть здесь достоинство и какой смысл найти? И почему я его не вижу?
Больше всего мне хотелось завыть в небо — даже не волком, а одичавшей бездомной шавкой…
— Я ухожу, — сказал я Винду.
Тот между делом кивнул:
— Я догоню.
Ну вот и все… Только почему же единственное чего я не чувствую, а должен бы — это облегчение…
* * *
Она была хороша, как распустившийся на рассвете цветок. Не роза — розы слишком пышны и амбициозны. Она спала, напоминая только что раскрывшуюся лилию. Нежную и торжествующую. Непреклонную в своей чистоте, белизна которой оттеняется зеленоватыми нитями, стремящимися из самой глубины корня…
Я мог бы любоваться ею вечность, если бы не знал, как это мало! В созерцании красоты всегда присутствует скорбь, ибо ты знаешь, что все проходит…
Ресницы дрогнули, и я снова оказался посреди поля ирисов…
Дракон был первым, кого Наир увидела по пробуждении. Она едва воспринимала происходящее, когда ее везли сюда. Где-то далеко остались миг позора и отчаяния, караван, торговцы, и почти безразличное ожидание собственной судьбы. Наир знала, что красива, и была достаточно умна, что бы понимать: где бы не родилась женщина — во дворце или лачуге — красота это товар. Вопрос только в цене… так что ее положение не слишком изменилось.
