оправдание всем. В первую очередь Саше и её матери. Лида была красивой и милой женщиной, с добротой относилась к Виталию и никогда не отпускала его из дому, не накормив чем-нибудь вкусным. Хотя наверняка знала о том, что он за человек, и кто все остальные друзья её мужа, бывающие в их доме. Но, при всей своей женственности, она была слабой женщиной. И воспринимала все прихоти мужа покорно, ничего не говоря. Только сейчас, узнав всю правду, Виталий вспоминал её лицо и понимал, что она наверняка всё знала, но не осмеливалась противостоять мужу. Ткач был очень жёстким человеком, и кто, как не она, ожидающая его с лагерей долгие годы, знала лучше других, на что он способен. А Сашу Виталий пытался оправдать просто сердцем, которое тянуло его к ней.
Подъезжая к дому Ткача, он подозрительно посмотрел на человека, стоящего на углу дома. Тот стоял, не обращая внимания на подъезжающую машину. Виталий спросил Толяна:
— Не знаешь, кто это?
— Да это ж сосед вроде, я его постоянно тут вижу,— спокойно ответил Толян.
— Да? А я не помню его чё-то, — ответил Виталий, и вспомнив недавний инцидент возле своего дома, который по какойто счастливой случайности обошёлся без вызова его в милицию, покачал головой и произнёс:— В каждом подозрительном типе ткачовские киллеры мерещатся…
— Ты думаешь, он за неё своих может грохнуть?— Спросил Толян, останавливаясь возле подъезда Ткача.
— Да кто его знает, — пожал плечами Виталий и открыл дверь. — За неё не за неё… На тех, кто Лёву Армяна
завалил, больше всех грева идёт. Чё, подождёшь меня? Я недолго…
— Давай-давай, братуха… Я здесь… — ответил Толян.
Виталий захлопнул дверь и поднялся по лестнице, на третий этаж. Ещё внизу он услышал чьи-то женские вопли сверху, но он никак не думал, что это Саша может так кричать. Поднявшись же на её этаж, он понял, что это Саша кричит на четвёртом, в Лериной квартире.
— Ну что вы стоите?! Где папа?! Зовите его скорее1!’ Её голос был истеричным, поэтому и показался ‘,, незнакомым Виталию, который никогда не видел её в,’ таком состоянии. Слышался ещё чей-то голос, кто-то её успокаивал:
— Да успокойся, Саня, — громко говорил ей мужской голос. — Приедет он скоро…
Виталий стал подниматься, недоумённо смотря на раскрытую дверь Лериной квартиры. Оттуда слышались голоса из комнаты.
— Да вы положите его нормально, он же щас застынет и так и останется! — кричала в истерике Саша.
— Да ложим, Саша, успокойся, — говорила наэтот раз уже её мать. — Иди умойся лучше и прибери здесь…
— Папу позовите, чё вы сидите?! — продолжала кричать Саша. — Вы ж без него ничё сделать не можете! “
— Иди, Гриша, позови, — раздался раздражённый -., голос Лиды. — Видишь, у неё истерика.
Из комнаты вышел Махорка и столкнулся в дверях: с Виталием, который недоумённо смотрел в глубь квартиры.
— Чё там за крики? — спросил Виталий.
— Лера помер, — озабоченно сказал Махорка.— Надо за Ткачом ехать…
— Да ну, на х…й, — с досадой выдохнул Виталий и посмотрел в сторону комнаты, откуда продолжал раздаваться крик Саши:
— Да ровно его ложите! Ровно я говорю! Ну где же папа?! Вы сказали, он щас приедет!
— Ты на машине? — спросил Махорка. — Погнали за Саней съездим.
— Да-да, щас, — как-то отрешённо кивнул головой Виталий и сделал шаг в сторону комнаты, откуда неслись крики.
— Лучше не надо, — остановил его Махорка. — А то она щас и на тебя там начнёт. Поехали лучше скорей.
Виталий кивнул и, последний раз глянув в сторону маленькой комнаты, где были все, прикрыл дверь и стал спускаться вслед за Махоркой вниз.
На похороны Леры собрались все. Многие из тех, кого забрали в шестой отдел со стрелки в стройтресте, после того как их проверили и отпустили, не уезжали из города, узнав о смерти Леры. Все недоумевали, как такой опытный наркоман, как Лера, мог умереть от наркотика; который сам же сделал и сам вколол себе. Ткач был подавлен. Лера был его самым близким другом, и он проклинал себя за то, что позволил Саше дать ему уколоться, а не забрал Леру с собой на эту стрелку, хоть она и закончилась в милиции. Саша, на руках которой он помер, всё время молчала и поначалу даже не говорила
