Рейнс нахмурился и повертел заколку в пальцах. Ему казалось, что он избавился от всего, что способно его выдать. Пока никакого вреда: в Индии никто не видел этот значок и не слышал его. Рейнс с сожалением посмотрел на эмблему, повернул ее. Сзади надпись «Американская Ассоциация Пси-астрономов». Значок обладает сентиментальной ценностью, но от него придется избавиться.
Он подошел к диспозеру — устройству для утилизации отходов — и бросил булавку в него. Она тут же с гудением вылетела назад и ударилась о противоположную стену. Ворча, что иностранные устройства никогда не работают нормально, Рейнс подобрал ее. Внимательно осмотрел и заметил крошечную царапину на поверхности. И все. Материал прочнее, чем способны обработать лезвия диспозера. Рейнс с уважением подумал о технике, с помощью которой создана эта булавка.
Кто-то прошел внутри по коридору. Неужели услышали звук удара? Рейнс начал осторожную мысленную проверку.
— Я пши… — сказала булавка.
Теперь она шепелявит… и звук стал громче. Удар, должны быть, повредил кристаллы речи внутри. Рейнс торопливо закрыл свои мысли, и булавка отозвалась молчанием.
Первоначально это было средство распознавания; оно позволяет людям с такими же способностями — псименам — узнавать друг друга. В Америке, где таких людей немного, оно прекрасно справляется со своей функцией, но в Индии, где активность менталистов гораздо выше, оно становится помехой. И будет непрерывно болтать.
Рейнс завернул маленький механизм в бумагу и осторожно бросил в приемную щель диспозера. Диспозер загудел, и, как и ожидал Рейнс, булавка вылетела назад. Он снова вырвал ее из стены. На этот раз она слегка погнулась.
«Диспозер установлен для удобства гостей. Он возвращает все случайно брошенные в него ценности».
Рейнс подпрыгнул и дико огляделся. Он был уверен, что в помещении никого нет, и никакого служебного экрана он не видел. Он по-прежнему никого не видел. Но со стены на него смотрел глаз.
— Все дело в дефиците, — серьезно объяснил глаз, заметив его недоумение. — Наша страна не производит все необходимые нам материалы. Не имея возможности заказать большие устройства, менеджмент отеля ограничился маленькими. Они выполняют свою задачу.
Глаз, чуть больше естественно, подмигнул ему. Он заполнял весь экран.
— Если хотите избавиться от украшений, рекомендую ломбард. Это гораздо экономичней.
Рейнс с привычной осторожностью осмотрелся. Что видел или слышал этот механизм. Вероятно, ничего. Глаз он заметил.
— Прошу прощения, я выбрасывал не совсем обычную изломанную запонку.
— Да, она необычная, — согласился глаз. — Будь она чуть тверже, не вернулась бы. — Глаз затуманился. — Мы не можем допустить поломки диспозера, поэтому смягчаем условия его работы. Если предмет тверд, как алмаз, он проходит.
Удобное и выгодное устройство, подумал Рейнс и подошел поближе, чтобы рассмотреть незаметный экран. Он такой маленький, что его можно и не заметить.
— Сегодня люди не выбрасывают алмазы, как когда-то, — пожаловался глаз.
Рейнс дал ему возможность поговорить. Он должен обезопасить себя, и есть только одна возможность для этого. Тот, кто наблюдает за ним, находится в служебном отделе, где-то не очень близко. Но Рейнс был уверен, что сможет добраться до него.
— Я шпи, — сказала булавка, приведенная в действие телепатически. — Я шпи…
Второе путешествие в диспозер повредило кристаллы. У булавки словарь из двух слов, и слова эти никогда не менялись… однако теперь изменились. И если посторонний человек услышит искаженное сообщение, он может неверно его понять. Рейнс плотнее сжал пальцами эмблему. Но даже такое относительно слабое сжатие привело в действие кристаллы.
— Я шпи! — закричала булавка. Этот звук казался громогласным.
Рейнсу потребовались напряженные мысленные усилия, чтобы вспомнить, что он должен сделать: перестать посылать ищущую мысль. И когда Рейнс опустошил свой мозг, эмблема послушно стихла.
Глаз подозрительно смотрел на него.
— Вы что-то сказали?
— Ни слова.
— Я так не думаю, разве что вы умеете говорить, не шевеля губами. — Глаз исчез и сменился неопределенной массой плоти, возможно, носом. Потом глаз снова появился. Возможно, это был другой глаз. — Наверно, дети туристов у меня за окном играют в ваши американские игры.
