У Макса появилась возможность поближе познакомиться с Дино, но не подавая вида, что он узнал артиста, поскольку тот ясно дал понять, что дорожит своим инкогнито. Если Дино не хотел, чтобы его узнавали, это, в конце концов, было его дело, и Макс не собирался донимать его расспросами. Тем не менее можно было бы немного поговорить и на другие темы, ну, не знаю, на какие угодно.
— Дино, — обратился к нему Макс, как только тот закончил петь, — может, выпьем как-нибудь на днях по стаканчику, мне было бы приятно с вами поговорить и вообще познакомиться поближе.
Улыбка исчезла с лица Дино, который до этого был сама непринужденность и любезность. Он повернулся к Максу и вежливо, без враждебности ответил:
— Никто не может со мной познакомиться поближе, мсье.
И снова ослепительная улыбка. Макс не решился настаивать: Дино был человеком спокойным и скрытным, и, как сказал Бельяр, следовало уважать его право на тайну личности.
Тем временем, пока они ехали по дороге к Центру под небом почти таким же белым, как улыбка Дино, воображению Макса стали представляться страшные неприятности, которые, видимо, ожидали его по возвращении. Трудно было вообразить дисциплинарные меры, которые могли бы последовать за его самовольной отлучкой или попыткой бегства, природу проступка еще предстояло уточнить, — но было ясно, что подобное поведение неизбежно должно было повлечь за собой наказание. Какое наказание? Штраф, лишение свободы, выговор, принудительные работы, дисциплинарный совет с последующей высылкой, хотя, спрашивается, куда теперь его можно выслать? Однако, если судить по поведению Дино, который по-прежнему беззаботно выстукивал ритм на руле, в настоящий момент ничего подобного не следовало опасаться, впрочем, у него был вид человека не столько снисходительного, сколько того, кому решительно на все наплевать. И, возможно, это был не только вид.
В Центре Макса не ждали ни бесстрастные вооруженные стражи, ни медсестры со шприцем в руке. Его не бросили в темницу, и ему не пришлось предстать перед судом людей в черном. Дино просто отвел его в номер, где, сидя на кровати и время от времени поглядывая на часы, его терпеливо дожидался Бельяр. Макс, вообразив, что в довершение ко всему он испортил единственный выходной Бельяра, приготовился услышать выговор или даже угрозы, но тот показался таким же благожелательным и равнодушным, как и Дино, и даже еще более предупредительным, чем обычно. Макс пустился было в путаные объяснения, но Бельяр жестом остановил его.
— Не переживайте, — сказал он, — рано или поздно все пытаются сбежать. Или, — уточнил он, — почти все. В принципе мы не имеем ничего против такого рода инициативы, напротив, это здоровая реакция и свидетельство того, что вы полностью поправились. А теперь, пожалуйста, соберите ваши вещи, — добавил он, сопроводив свои слова взмахом руки.
— У меня нет вещей, — встревоженно напомнил Макс.
— Извините, это только так говорится, — сказал Бельяр, — мы вас поселим в другом номере.
Макс снова приготовился к худшему: темный карцер, одиночная камера, стены с толстой обивкой или еще что-нибудь в этом роде, но, как выяснилось, его решили переселить в более комфортабельное, более просторное и лучше освещенное помещение. Его новый номер находился на том же этаже, кроме того, в нем была двустворчатая стеклянная дверь, выходящая на террасу, откуда открывался вид на парк. Этим вечером Максу пока что пришлось поужинать в номере, но Бельяр сказал, что завтра приглашает его обедать в ресторан, и снабдил биноклем, в который Макс мог разглядывать парк, пока не стемнело.
Появился с подносом Дино, снова облаченный в униформу, и выразил восхищение новой комнатой Макса. Он без устали расхваливал меблировку, удобство помещения и цвет стен.
— Это намного лучше, чем у меня, — заметил он, — и к тому же у вас из окна такой вид, вау!
Издав это восклицание, он до такой степени стал похож на того, кем в действительности являлся, что Макс не удержался.
— Послушайте, Дино, — воскликнул он, — прошу вас, признайтесь, что это вы!
— Кто — «вы»? — Лицо коридорного потемнело.
