Что бы ни представлял собой директорский кабинет, в нем не было никого, кроме сгорбленного худого мужчины, склонившегося над связками пожелтевших документов, разбросанных по столу. Это был человек среднего роста, одетый в какую-то серую дешевую, нескладно сидящую на нем одежду. Его вытянутое восковое лицо свидетельствовало о несбалансированном питании, а гноящиеся глаза слезились. У него был озабоченный вид малооплачиваемого клерка из нотариальной конторы, подавленного и скорее огорченного, чем недовольного своим положением, но смирившегося с ним. Должно быть, это был секретарь, или бухгалтер, или, что еще вернее, один из помощников секретаря или бухгалтера, зашедший к директору.
— Мсье Лопес, — благоговейно и вкрадчиво произнес Бельяр, — вот мсье Дельмар, который поступил к нам на этой неделе. Он хотел вас видеть.
— Ах да, — невыразительно отозвался тот, поднимая на Макса неуверенный взгляд, — ну что ж, добро пожаловать.
Он не задал Максу никаких вопросов, даже для проформы. На первый взгляд он казался немного испуганным и имел вид человека, которого застали врасплох, хотя невольно возникала мысль, не являлась ли такая манера держаться уловкой и рассчитанной позой, чтобы облегчить себе жизнь, в то время как он лучше, чем кто-либо другой, знал историю Макса.
— Как, вы говорите, фамилия? — обратился он к Бельяру, который по слогам повторил фамилию Макса.
— А, понятно — сказал Лопес. — Подождите минуточку.
Снова согнувшись над столом, он принялся рыться в разбросанных документах, наконец извлек один из них и передал Бельяру. Тот быстро пробежал его глазами, затем, при общем молчании, принялся читать его более внимательно.
Благоразумно держась на расстоянии, Макс все же украдкой бросил взгляд на документ: это была прямоугольная карточка размером двенадцать на двадцать сантиметров, с пожелтевшими и слегка потрепанными краями, почти целиком исписанная мелким, убористым почерком. Очевидно, ее, как и большинство документов на столе Лопеса, начали заполнять не вчера. Внешне она напоминала карточки, с которыми прежде приходилось работать в публичных библиотеках, пока каталоги не были перенесены в компьютер.
— Вас разве до сих пор не компьютеризировали? — наконец осмелился спросить Макс.
— А что, разве не видно? — ответил Бельяр, не поднимая глаз. Тем временем Лопес, сидя на стуле, тыльной стороной руки сметал воображаемую пыль с поверхности стола, уставившись на нее невидящим взглядом. Бельяр, закончив чтение, бросил на Макса быстрый взгляд и вернул Лопесу документ.
— Да, — сказал он, — теперь мне тоже все более или менее ясно.
«Да что там такое, — спрашивал себя Макс, — что необычного они там нашли?»
В номере его дожидались яичница-глазунья, бутылка пива и ломтик дыни, — первые скромные признаки улучшения пищевого рациона. В самом деле, на другой день его обед оказался еще более разнообразным, а ужин был не хуже, чем в дорогом ресторане. Весь этот второй послеоперационный день Максу пришлось провести у себя в номере, листая находившиеся там книги, но не имея ни сил, ни желания вникать в их содержание. Его беспокоила карточка, увиденная в кабинете Лопеса, а после обеда ему стало попросту скучно. Дино, со своей неизменной беззаботной улыбкой и предупредительностью, по-прежнему аккуратно исполнял свои обязанности, хотя из него было невозможно вытянуть лишнего слова. Вечером на чашку кофе зашел Бельяр, у которого Макс обеспокоенно осведомился о распорядке завтрашнего дня.
— Видите ли, — признался он, — я здесь немного скучаю. Нельзя ли мне время от времени совершать небольшую прогулку?
— Да вы абсолютно свободны, — уверил его Бельяр. — Дверь не заперта, и вы можете сколько хотите гулять по учреждению. Что же касается собственно развлечений, то мы об этом еще подумаем. Сигару?
