Вот уже на счетчике тысяча метров, две тысячи… Вскоре барабан лебедки остановился — лот упал на дно. Смотрю, на счетчике глубина 2410 метров. Вращаю барабан лебедки ручкой и выбираю несколько десятков метров троса. Чтобы быть уверенным, еще раз опускаю лот. Когда барабан остановился, снова читаю на счетчике — 2410 метров, глубина определена точно.
К сожалению, мотор лебедки нам еще не доставили, и эти 2410 метров мне пришлось выбирать вручную. Тут я на собственном опыте убедился, как много физических усилий затрачивали папанинцы и седовцы.
…Наконец на берегу отшумела пурга, снова установилась погода, а через два дня к нам стали летать самолеты. Прилетел мой напарник М. М. Никитин, и мы приступили к океанографическим исследованиям по полной программе. Специальной грунтовой трубкой взяли колонку грунта со дна. Опускали батометры на разные горизонты, измеряли температуру и брали пробы воды, специальными сетками по слоям вылавливали мелкие организмы и много-много часов измеряли движение воды на разных глубинах. Более двух недель мы выполняли эту кропотливую, утомительную, но интересную работу.
Магнитолог К. К. Федченко установил магнитные приборы и тоже систематически изучал поведение магнитного поля Земли.
Спать приходилось урывками. Еду нам готовили экипажи дежуривших самолетов.
Вскоре после организации базы к нам доставили группу ледоисследователей во главе с И. С. Песчанским.
В нашем районе ледяной покров состоял из льдин разного возраста. Между многолетними ледяными полями находились участки годовалого льда. Вероятно, прошлым летом старые льдины раскололись, между ними образовались разводья, а потом эти разводья замерзли. Для ледоисследователей здесь были отличные возможности сравнивать свойства разного льда. Ведь в процессе длительного существования морской лед изменяет свою структуру, прочностные характеристики; из старого льда постепенно вытекает соленая вода, попадающая между ледяными кристаллами в момент ледообразования, и лед становится почти пресным.
Работая на своей льдине, мы по радио следили за ходом всей экспедиции. Особенно драматические события развернулись в районе Северного географического полюса. Там после посадки самолетов и развертывания кратковременных научных исследований началась интенсивная подвижка льдов. Льдину разломало на отдельные куски, которые, наползая друг на друга, громоздились в хаотические гряды торосов. Местами образовались разводья. Лагерь разделило. Трещины прошли даже под самолетами, но быстро удалось запустить моторы и перерулить самолеты на более крупные обломки льдин, при этом самолеты перегоняли через трещины, делая настилы из досок.
В составе научной группы на Северном полюсе были океанографы Сомов, Гордиенко, геофизики Острекин и Сенько. Двумя самолетами на лыжах командовали пилоты И. С. Котов и В. И. Масленников.
Более суток происходила подвижка льдов. Летчики на всех других базах держали моторы самолетов в прогретом состоянии. Они готовы были вылететь в любой момент на помощь товарищам. На вторые сутки подвижки прекратились. Льдины сошлись, образовались свежие гряды торосов. Пришлось полосу строить заново. В ход были пущены кирки, лопаты, ломы, взрывчатка. В торосах прорубали широкие проходы, глыбы льда на небольших санках и фанерных листах отвозили к трещинам, засыпали их и заливали водой. К счастью, мороз был около тридцати градусов, и трещины, забитые мокрым льдом и снегом, быстро замерзали.
Усилиями дружного коллектива удалось соорудить взлетную полосу от одного разводья до другого длиной лишь 340 метров. Это вполовину меньше длины, необходимой для нормального взлета. Но другого выхода не было. Пилоты решили взлетать.
Из баков слили значительное количество горючего, оставили на льду запасы продовольствия, часть снаряжения, включая гидрологическую лебедку. Вначале взлетел самолет Котова, а затем Масленникова.
Тем временем руководство экспедиции послало самолет для организации временной базы вблизи Северного полюса. В ста километрах от аварийного лагеря пилот Шульженко посадил самолет на ровное поле и сообщил о готовности приема самолетов на временной базе.
