— Сейчас здесь не так красиво, — сказал Тэлворт. — Вам следует приехать весной, когда цветут нарциссы и гиацинты, или наступает время колокольчиков. Это сказочное зрелище. Потом распускаются магнолии, камелии, азалии… и позже — розы.
Они присели на скамейку у розария. На одном из кустов уцелела белая роза.
— Посмотрите, — воскликнула Эвелин, — какая прелесть! Последняя роза. Она выглядит такой одинокой.
Марк наклонился, сорвал цветок и поднес девушке.
— О, зачем же… Это последняя роза…
Она засмущалась и прижала цветок к лицу. Роза уже не пахла, но прикосновение белых лепестков к губам было ласковым, живым.
— Она пахнет? — спросил Тэлворт.
Эвелин покачала головой, протягивая розу.
Мужчина осторожно взял цветок, прикоснувшись прохладными пальцами к руке девушки. Эвелин смутилась.
Марк поднес розу к лицу.
— Нет, совершенно не пахнет, — и провел лепестками по губам, как до этого сделала Эвелин.
Она задрожала и ощутила удивительную слабость. В глазах потемнело, и все было как в тумане.
Эвелин не на шутку испугалась и начала что-то быстро говорить, чтобы скрыть смущение, но голос предательски дрожал.
— Ребенком вы жили за городом?
Марк положил цветок ей на колени.
— Нет.
Однозначный ответ насторожил ее. Девушка взяла розу, и шип впился в палец. Вскрикнув, Эвелин уронила цветок.
— Вы укололись?
Марк взял пораненную руку, чтобы рассмотреть ранку.
— Кровь!
Неожиданно он наклонил голову, и у Эвелин по спине побежали мурашки, когда Марк слизнул капельку крови. Потом медленно втянул палец в рот.
Эвелин дрожала. Конечно, так всегда делают, когда ребенок повреждает пальчик, но… но здесь было нечто иное. Она подбирала слово и нашла: интимность. Словно не чувствуя ее смятения, Марк продолжал языком ласкать пострадавший палец.
Наконец искуситель отпустил руку и шепнул:
— Так лучше?
Девушка не смогла выдавить из себя ни слова.
Тэлворт поднял голову. Лицо побледнело, а зрачки стали огромными и блестящими. Он тяжело дышал.
В панике Эвелин вскочила. Марк тоже встал. Его руки легли на плечи девушки.
— Не смотрите так, — пробормотал он.
— Отпустите меня. — Эвелин дрожала.
— Что я могу вам сделать? — его голос стал хриплым от страсти.
Это напугало девушку еще больше, и она сделала попытку освободиться.
А Тэлворт, глядя на нее невидящими глазами, твердил:
— Вы так молоды. Почему?.. Господи, я все время забываю об этом…
Наконец Эвелин удалось вырваться, и она помчалась прочь, как бабочка от пламени. Ее неодолимо влекло к этому мужчине, но в то же время она страшилась того, что может случиться, если оказаться слишком близко к нему.
Марк догнал ее и преградил дорогу. Не понимая, что делает, Эвелин шагнула вперед и положила руки ему на грудь.
Тэлворт что-то хрипло простонал, не сводя взгляда с ее лица.
У Эвелин закружилась голова. Как в полусне, девушка видела приближающиеся синие глаза. Когда они закрыли собой весь мир, Эвелин почувствовала, как губы Марка нежно приникли к ее губам, и она провалилась в бездну. Я влюблена.
Не может быть. Только не в этого мужчину. Тэлворт их враг, и ему нельзя доверять. Он может причинить ей боль. Она, наверное, сошла с ума. Эвелин открыла глаза. Вокруг все кружилось. Она попятилась и, собрав волю в кулак, сказала ровным голосом:
— Я хочу, чтобы впредь вы ко мне не прикасались.
Тэлворт, потрясенный не меньше Эвелин, словно превратился в соляной столб, и вряд ли до него дошел смысл сказанного.
Эвелин побежала к дому. Хотелось уединиться, выплакать свалившееся на нее горе. Почему она влюбилась в человека, отобравшего у деда фирму?
Если Тимоти догадается о ее чувстве, то решит, что внучка предала его. И никогда не простит.
Она услышала сзади быстрые шаги. Эвелин почувствовала себя маленькой и беспомощной, как мышка, за которой гонится беспощадный огромный кот.
Хотелось закричать, но она сдержалась. Пробежав несколько шагов, девушка поскользнулась и попыталась удержаться за куст, но упала прямо на голые ветки.
Преследователь подбежал к ней.
— Вы ушиблись?
Он взял ее за подбородок и заглянул в лицо.
— Нет, — шепнула Эвелин и опустила ресницы, не в силах выдержать этот взгляд. Всем телом она чувствовала близость Марка, и губы еще помнили его поцелуй.
