- Что ж, это безусловно более интересная история, чем с феном и ванной, - рассудила она. – Так что насчет тебя? Расскажи мне все. У тебя есть парень или …
- Я определенно отношусь к категории «или», - фыркнула я. – Тааак, давай посмотрим, последний парень, с которым я встречалась, был… есть какое-то специальное определение для тех, кто сексуально озабочен Маппетами[21]?
Окружавший Андрэа ореол изящества был разбит в пух и прах, когда она разразилась таким диким хохотом, что мартини пошел носом. Эта картина значительно подняла мое настроение. Я потчевала ее эпическими историями о своих свиданиях с мужчинами, слишком неадекватными, чтобы позволить им преодолеть «вторую базу»[22] - о безработных, бесхребетных, и еще о том, который привел свою мать на наше первое свидание. К тому времени, когда я дошла до Дерека, парня с противоестественным интересом к мисс Пигги[23], львиная доля посетителей уже разошлась. Оставались только мы, Норм – стойко ассоциирующийся с плюшевым мишкой бармен, и накачивающийся лагером влюбленный-в-Вирджинию.
Не думаю, что Андрэа была завсегдатаем девчачьих посиделок, потому что от мартини ее полностью «развезло». Учитывая поздний час, количество «уговоренной» водки и регулярные «сдачи крови», тот факт, что она все еще удерживала вертикальное положение, вызывал глубокое уважение. Но как только она принялась с неподдельным интересом наблюдать за турниром Чемпионата Австралии по игре в дартс на широкоформатном экране, я попросила счет. Мы уже добрели до выхода, когда сухопарый вампир с прической а-ля «рыбий хвост»[24] и в линялой футболке с изображением «Уайтснейк»[25] вломился в бар. Андрэа, и без того едва державшаяся на ногах, что-то вяло буркнула и врезалась в меня.
- Прошу прощения, - пробормотала я, выравнивая 130-тиградусный крен Андрэа. Я уже впихнула свою обмякшую без пяти минут подругу на пассажирское сиденье, когда поняла, что забыла кошелек.
Резвой ланью проскакав обратно к бару, я открыла дверь и практически наткнулась на Уайтснейка, в буквальном смысле держащего за лодыжки повисшего вверх тормашками Норма, да еще и потрясающего его при этом. Любителя лагера в зоне видимости не наблюдалось.
- Где вся наличка, ты, бесполезный кусок мяса? – прорычал Уайтснейк, демонстрируя полный арсенал клыков. Норм, непонятно почему покорный такому обращению, указал на стену позади бара.
- Эй! Отпустите его! – завопила я, кинувшись, чтобы поймать Норма, когда Уайтснейк последовал приказу.
- Какого черта вы, по-вашему, делаете? – «наехала» я, ставя Норма на ноги.
- Заезжаю кулаком одной любопытной суке в лицо.
- Что..? – вякнула я прежде, чем кулак Уайтснейка встретился с моей переносицей. Уайтснейк, в высоту занимавший футов шесть (≈183 см), выглядел так, словно только что дунул на соломинку, и все же жестокая сила удара отбросила меня обратно через барную дверь и приземлила на усеянной гравием автомобильной парковке.
Ощущения не из приятных.
Лицо чувствовало себя так, словно было расположено где-нибудь на затылке. Я села, поворачивая шею на место. Живот противно свело от звука моего раскручивающегося, чтобы встать на место, позвоночника. Я попыталась не заморачиваться на достигших новых высот мерзких ощущениях и задалась вопросом, как, черт возьми, Андрэа могла при всем происходящем просто сидеть и дрыхнуть, когда увидела, как Норм вылетел наружу из дверей бара.
Мне весьма импонировал тот факт, что я успела подскочить и поймать пухлую фигуру Норма прежде, чем его размазало бы по автомобильной парковке. Но вот выражение лица Уайтснейка, когда он в бешенстве выскочил следом, не импонировало вовсе.
- Беги! – прошипела я, наблюдая за наступлением Уайтснейка. Норм, очевидно уже привыкший к этому профессиональному риску, бросился к своей стоявшей рядом машине, нащупал магнитный тайник для запасного ключа[26] и рванул с места быстрее, чем потребовалось бы времени сказать «Чаевые уже включены».
Я опять переключила внимание на своего нового, реконструирующего лица, приятеля, которого какие-то паршивые секунды отделяли от швыряния меня, словно тряпичную куклу, на капот старого «Мустанга». И, позвольте заметить, американский венец инженерной мысли прочен до боли. Ноги взмыли вверх, когда я рухнула спиной на капот, таким образом, удачно заехав ему пинком сбоку по голове. Он вздрогнул, пропустив еще один удар ногой, в результате которого носок моего кроссовка угодил ему прямехонько в ухо. Это также дало мне время, чтобы нанести ему удар основанием ладони в подбородок, хоть и не причиняя боли, но направляя его дыхание в другую сторону. Как от кого-то, кому не нужно было есть или, если уж на то пошло, дышать, могло исходить настолько жуткое зловоние, словно от протухшего Пармезана?
