Я заверила их, что не питалась никем из живых и планирую сидеть на бутилированной крови так плотно, как только это возможно. Я благоразумно опустила эпизод с Андрэа. Выражения гнева, горя и нестерпимого любопытства сменяли друг друга на папином лице.
Первый мамин вопрос прозвучал так:
- А ты пыталась не быть вампиром?
На что я ответила:
- Да, в течение первых двадцати шести лет моей жизни.
Мой отец, который до этого момента сидел молча и поджав губы, спросил:
- Почему ты лгала нам, милая?
Боль в его голосе заставила мое горло сжаться.
- Чтобы вы не смотрели на меня так, как смотрите прямо сейчас. Как будто я какой-то урод. Словно стыдитесь меня. Словно не хотите, чтобы я продолжала быть вашей дочерью. Я боялась и не знала, как сказать вам. А спустя какое-то время казалось просто невозможным вставить в разговор что-то типа «Знаете что? Я одна из немертвых».
- Но ты солгала не единожды, Джейн, - мягко возразил отец. - У тебя были месяцы, чтобы сказать нам. Ты лгала снова и снова.
Все, что я смогла из себя выдавить, было слабым:
- Мне очень жаль, пап.
- Ты в порядке? – с повлажневшими глазами спросил отец. – Ты… тебе было больно?
- Огнестрельная рана была болезненной, - созналась я, потянувшись к его руке. Его пальцы обернулись вокруг моих без малейшего колебания. Тяжесть, давящая мне на грудь, казалось, немного ослабла. – Обращение было похоже на сон. Я проснулась три дня спустя, и Габриель заботился обо мне. Он спас меня. Я бы умерла без его помощи. Пожалуйста, не вините его и не шарахайтесь в ужасе. Он - хороший человек, по большей части.
- Что тебе дано? – спросил он.
Мне потребовались несколько секунд, чтобы уловить суть папиного вопроса. Он спрашивал о моих новоприобретенных крутых вампирских способностях, а не выражал удрученность по поводу того, что меня обратил парень, имеющий склонность «ронять деревья на людей».
- О, гм, куча всего, кроме, ну, ты понимаешь, способности есть твердую пищу и выходить на улицу при свете дня, - сказала я.
- Даже мой пирог в горшочке? - воскликнула мама.
Да, потому что в текущей ситуации пирог в горшочке – это именно то, на чем все мы должны сосредоточиться.
Я кивнула.
- Но с другой стороны, мне не нужно питаться очень часто. Я могу одной рукой поднять диван над головой. Наконец-то перестала бегать как девчонка. Могу чувствовать запах страха. И вы видели, что я способна постоять за себя в драке. Вам больше не нужно волноваться обо мне.
Папино лицо прояснилось. И да, я специально не стала упоминать о телепатии, потому что это нервирует людей. Плюс ко всему, я не хотела делиться этой стратегически важной информацией со своей матерью.
После длинной паузы мама выдавила:
- Ну, я не знаю, что сказать.
Папа взглянул на свои часы и отметил время.
- Потребовалось тридцать лет, но когда-то это должно было случиться.
Мама выглядела испуганной. Я хихикнула, папа рассмеялся следом. И вот мы уже ржем как два осла, пока слезы не побежали из глаз. Я была так рада, что моя смерть не разрушила мое чувство юмора. Или папино, если уж на то пошло.
А вот маме было не до смеха.
- Ну, отлично, просто отлично! – воскликнула она ударившись в слезы, тут же склеившие ее тщательно накрашенные Мэйбеллиновской тушью ресницы. - Вы двое можете просто сидеть здесь и смеяться, как два полудурка. Устроить свой обычный уютный междусобойчик членов клуба «Мы умнее, чем Шерри». А я пойду домой и оплачу смерть своей дочери.
- Я не мертвая, мам, я просто неупокоившаяся. Это совсем другое.
- Ну, простите меня за неверный подбор слов, - вспыхнула она. - Я никогда не встречала вампира. Не знакома ни с одним из них. И не знаю никого, кто был бы знаком. О, господи, что скажут люди? Что же я за мать, если позволила своей дочери стать вампиром?
Я фыркнула.
- Я не прошу тебя участвовать в парадах в мою честь, мама.
Папа встал, выдвинув себя на линию огня.
- Так, давайте не будем произносить то, о чем потом пожалеем.
