- В двух словах, да.
- Я буду хорошей, - пообещала я.
- Ну и отлично. Доброй ночи, - сказала она, потрепав меня по щеке в чрезвычайно покровительственной манере. Она повернулась на своих высоченных каблуках и направилась к выходу.
- Могу я задать еще один вопрос?
- Доброй ночи, – повторила она не останавливаясь и не оглядываясь.
- Что ж, все этот разговор был жутко таинственен и абсолютно бесполезен, - пробормотала я, обходя прилавок на пути к минихолодильнику, который мистер Уэйнрайт, к счастью, снабдил для меня запасом синтезированной крови первой группы. Я не стала ее разогревать, так что она оставляла на языке ржавое послевкусие, но я был слишком расстроена, чтобы попытаться отыскать микроволновку.
Моя генетическая склонность к отрицанию была настолько сильна, что долгое время позволяла мне отгораживаться от мыслей о связи между моими ночными визитерами, автомобильным вандализмом, попыткой отравления собаки, а теперь еще и этими отвратительными слухами о том, что я стала самой шлюховатой вампиршей со времен Эльвиры, Повелительницы Тьмы[6]. И теперь, сидя здесь, облокотившись о прилавок и потягивая свой холодный поддельный обед, я, наконец-то, дала себе труд поразмыслить над обстоятельствами, приведшими меня туда, где я есть.
Факт номер один: Бад МакИлрой все еще был где-то там.
Я не знала, в курсе ли Бад, что подстрелил меня, но даже если и так, я сомневалась, что он отправился в офис шерифа, чтобы признаться в управлении транспортом в пьяном виде (снова) и стрельбе в какого-то несчастного придорожного очевидца. Но что если сквозь пьяный туман в голове, он помнил достаточно, чтобы вернуться к месту происшествия на следующий день, обнаружить мою машину и сообразить, в кого стрелял.
Из того, что я знала о Баде, отравление ни в чем не повинной собаки или использование крови для написания антифеминистских оскорблений на машине не лишило бы его сна. Что если до него доперло, что поскольку я выжила и перестала показываться на улице днем, то стала вампиром. Что если он пытался запугать меня, чтобы я не пошла в полицию.
В этой истории было слишком много всяких «если». И я сомневалась, что у Бада нашлось бы столько знакомых сплетников, чтобы распространить опорочивающую меня ложь среди вампирского населения.
Идем дальше.
Факт номер два: Это могло быть частью тщательно продуманного плана Дженни по избавлению от меня и переселению в «Речные Дубы».
Неправдоподобно? Безусловно. И, насколько мне известно, у Дженни не было никаких контактов в мире вампиров. Но она всегда принимала участие в этой фигне с домашними презентациями и социальными взаимодействиями. Так что невозможно было сказать, с кем она могла умудриться свести знакомство. И эта женщина боготворила Марту Стюарт[7]. Одному Богу известно, на что она была способна.
Но если бы она собиралась написать «КРОВОСОСУЩАЯ ШЛЮХА» на моем автомобиле, то вероятно использовала бы какой-нибудь причудливый шрифт и приглушенный матовый оттенок краски собственного изготовления.
Факт номер три: я не знаю об Андрэа Бирн ничего, сверх того, что она сама мне о себе рассказала.
Как бы ни противно мне было подозревать новую подругу, именно Андрэа предложила сходить в «Подвал» в качестве первого выхода в свет. Видела ли я в действительности, сколько алкоголя она выпила той ночью? И таким ли уж обычным делом была для нее пьяная отключка? Габриель говорил, что вампиры держат питомцев. Могла ли Андрэа быть засланным вампирским агентом, цель которого сжить меня со свету? Если бы я умела управлять своими дурацкими телепатическими способностями, я бы знала.
Вопрос в том, какой именно вампир так стремится извести меня.
Факт номер четыре: Габриель, мог обратить меня для того, чтобы потом играть в какие-нибудь жуткие Джеймсо-Спейдеровские[8] игры разума.
Я предпочла не развивать эту мысль дальше.
Моя маман была мастером «психологической перезагрузки». Сценарий был примерно таким: у нас вышел спор. Я задела мамино самолюбие (или не повиновалась прямому приказу, что, в общем-то, одно и то же). Какое-то время она дуется и отказывается со мной разговаривать, пока я не извинюсь. В конечном итоге до нее доходит, что я и не думаю извиняться. Тогда она просто впархивает в мою жизнь обратно, как будто никакого разногласия не было и в помине. И мы снова возвращаемся к тому, с чего начали.
