— На, держи.
— Спасибо, — сказал Рой.
— А шину тебе на заправке залатают. На гвоздь наехал?
— Что-то в этом роде.
Мистер Эберхард подошел поблагодарить полицейского за помощь, и они немножко поговорили об охране общественного порядка — видно, патрульный успел выяснить, что отец Роя работает в министерстве юстиции.
Пока мистер Эберхард отводил велосипед в гараж, Делинко сказал, понизив голос:
— И еще, Рой, знаешь что?
Ну что еще, мрачно подумал Рой.
— Твой папа не согласится черкнуть записку шефу полиции? Или хотя бы моему сержанту? Как ты думаешь? Ничего такого, просто пару строк насчет сегодняшнего. Любую бумажку, которую можно положить в личное дело. От таких мелочей бывает много пользы.
Рой уклончиво кивнул:
— Я спрошу.
— Спасибо! Ты просто молодчина! — просиял полицейский Делинко и сел в машину.
Вернувшийся мистер Эберхард вручил Рою полотенце и энергично пожал руку полицейскому.
— Мы чуть с ума не сошли! Огромное вам спасибо!
— Да ну, не стоит благодарности. — Делинко многозначительно подмигнул Рою.
— Вы вернули мне веру в полицию, — присоединилась мама. — После этой возмутительной истории я уж не знала, что и думать. Ну, помните, в газете — про полицейского, которому закрасили стекла в машине?
У полицейского Делинко мгновенно испортилось настроение.
— Спокойной ночи, — сказал он Эберхардам и повернул ключ в замке зажигания.
— Вы, случайно, не знаете этого ротозея? — простодушно спросила мама. — Того, что уснул в машине? Его теперь уволят, да?
Взвизгнули тормоза, и «Краун-Виктория» резво выкатилась с подъездной дорожки.
— Наверное, срочный вызов, — сказал мистер Эберхард, глядя на стремительно удаляющиеся огни патрульной машины.
— Угу, — согласился Рой, ухмыляясь. — Очень может быть.
Рой держал свои обещания. Он перестал искать Беатрисиного сводного брата, хотя для этого пришлось собрать всю волю в кулак.
Да и погода стояла не прогулочная. Три дня подряд бушевали грозы. В теленовостях сообщили, что на южную Флориду обрушился тропический циклон: ожидается от двухсот до трехсот миллиметров осадков.
Но даже если бы солнце сияло во всю мочь, мотаться по городу Рою теперь было не на чем. Ремонтник с заправки сказал, что продырявленная шина ремонту не подлежит.
— Вы что, обезьяну дома держите? — спросил он у папы. — Смотрите, тут явные следы зубов.
Родители ни о чем Роя не расспрашивали. Они привыкли к его проколотым шинам еще в Монтане. Рою заказали новую, но пока велосипед без дела стоял в гараже, а сам Рой коротал дождливые вечера за уроками и книжками о ковбоях, глядел на лужи за окном и еще больше тосковал по горам.
В четверг мама, забирая его из школы, объявила, что для него есть хорошая новость.
— Тебе разрешили ездить в школьном автобусе!
К такому удару Рой оказался не готов.
— А что случилось?
— Наверное, мисс Хеннепин переосмыслила ситуацию.
— Почему? Ты ей звонила, что ли?
— Ну да, я с ней говорила уже несколько раз, — призналась мама. — Это ведь вопрос справедливости, дорогой. Разве честно, что тебя отстранили, а мальчик, который затеял драку, вообще избежал наказания?
— Это была не драка, мама.
— Ну, драка или нет, но мисс Хеннепин наконец-то приняла нашу точку зрения. Так что с завтрашнего утра ты можешь ездить на автобусе.
Гип-гип-ура. Громадное тебе, мама, спасибо.
Рой подозревал, что у мамы была и личная причина допекать завуча: она пропускала утренние занятия йогой в местном колледже, когда отвозила его в «Южную тропу».
Впрочем, Рой ведь не эгоист, да и нельзя же вечно прятаться за мамину юбку. Может, Данины дружки и не станут к нему приставать?
— Что такое, Рой? Я думала, ты будешь рад.
— Угу, мам. Я рад.
Все равно с этой историей нужно когда-то кончать — так почему не завтра?
У Лероя Брэнитта, лысого прораба по прозвищу Дикобраз, начали сдавать нервы. Пот лил с него градом, и правое веко уже подергивалось от недосыпа.
Отвечать за строительную площадку — и так головная боль еще та, а тут что ни утро на него валились новые сюрпризы и неприятности. По вине неуловимых злоумышленников строительство блинной уже отставало от графика на две недели. «Бабушка Паула» продолжала терпеть убытки, и большие шишки из руководства начинали сердиться.
