— Герр лейтенант, я обер-ефрейтор Вильгельм Кнох. Шестьсот шестьдесят шестая рота пропаганды! Разрешите обратиться?
Прежде чем ответить, Стариков на секунду повернулся ко мне, посмотрел в глаза, словно ища поддержку:
— Разрешаю, обер-ефрейтор.
Я заметил, что полог грузовика немного приподнялся..
Кнох раскрыл планшет, вытащил из него несколько листов:
— Герр лейтенант, вы из какой дивизии?
Стариков безуспешно пытаясь скрыть волнение ответил:
— Лейтенант Клаус Классен. Третий батальон, сто семнадцатого полка, сто одиннадцатой пехотной дивизии. Рад познакомиться. Чем могу быть полезен?
Обер-ефрейтор улыбнулся, он явно по своему истолковал волнение Николая. Только сейчас я заметил лимонно-желтую окантовку погон и нарукавную ленту обер-ефрейтора с серебристой надписью на черном фоне "Рота пропаганды". Откинув полог из грузовика вылезли два солдата, стали в сторонке подслеповато щурясь от яркого солнца. Обер-ефрейтор взял один из листов, протянул его Старикову.
— Вот, герр лейтенант распоряжение командующего пятьдесят вторым корпусом генерала Ойгена Отта о максимально возможном содействии частей корпуса нашей роте.
Стариков взял документ, скользнул по нему взглядом:
— Я ранее читал это распоряжение в штабе батальона.
Пропагандист оживился, подошел вплотную к Николаю, доверительным тоном произнес:
— Вы куда сейчас направляетесь, герр лейтенант?
— По распоряжению командира роты, взвод должен прибыть к месту назначения к шестнадцати часам. Большего, увы сказать не имею права..
Кнох взглянул на часы:
— Сейчас только семь часов! Много времени вы, герр лейтенант не потеряете. Тем более, я могу вас потом подвезти на грузовике. Компенсировать, так сказать потерянное время.
Стариков удивленно посмотрел на обер-ефрейтора.
— Я не пойму чем мы вам можем помочь? У вас автомобиль поломался? Толкнуть надо?
Теперь настала очередь удивляться Кноху.
— Ну что вы, герр лейтенант! У меня важное задание: заснять на кинопленку как наша доблестная пехота марширует по степи. Общие планы я снял. Теперь надо снять крупные. Я хотел задействовать для этого дела идущую позади вас колонну, но они как раз на отдых свернули. Герр гауптман, сказал, что его люди сильно устали после штурма Морозовска и посоветовал проехать вперед. Пойдемте, герр лейтенант, постоим в тени, а то солнце палит немилосердно! Сейчас я вам всё объясню.
Обер-ефрейтор взял Старикова под руку и что-то с жаром рассказывая потащил к грузовику.
Пока пропагандист вел в тени автомобиля задушевные беседы с Николаем, из кузова вылез еще один немец с нарукавной лентой роты пропаганды на рукаве. На груди у него болтался фотоаппарат в коричневом кожаном чехле. Немец внимательно нас рассматривал, пристально вглядываясь в лица. Особое внимание он уделил мне, Куркову и Дегтеренко. От столь явного внимания к моей скромной персоне у меня возникло огромное желание дать немчику в морду. О чем я незамедлительно и сообщил Куркову.
— Да, рожа у чувака наглая, а взгляд какой неприятный! — прошептал мне на ухо Михаил. — Словно он не рядовой пропагандист, а как минимум командир полка. Что они от нас хотят?
Я нервно пожал плечами.
— Посмотрим. Блин, Миша у меня от страха похоже живот свело!
— Тише, Хельмут! — сквозь зубы прошипел Курков. — Не дай, Бог немцы услышат. Стой лучше молча! И лицо попроще сделай.
Покинув спасительную тень, ко взводу решительным шагом направился Кнох. За ним с крайне растерянным лицом семенил Николай.
— Взвод! Смирно! — голос Старикова немного дрожал от волнения. — Нам выпала большая честь. Сейчас парни из роты пропаганды проведут съёмки нашего взвода для кинохроники.
Подробности сообщит обер-ефрейтор Кнох.
Рядом с Николаем встал пропагандист, за его спиной маячил немец с неприятным взглядом.
Кнох с жаром обратился к нам:
— Солдаты! Само провидение устроило мне встречу с вами! Как только я услышал, ваш оглушительный смех, я понял, что нашел то, что так напряженно искал с самого утра!
Ваш взвод, отражает словно в миниатюре весь наш Великий Рейх! Рабочие, крестьяне, студенты, вы живое олицетворение нашего духа! Словно легендарные тевтонские рыцари, вы высоко несёте знамя арийской нации…
