И все же, когда Эдуард улыбнулся, обнажив превосходно сохранившиеся ровные зубы, в нем на мгновение промелькнуло что-то от былой красоты. Анна наблюдала встречу братьев, и ее поразило, что улыбка Эдуарда была светлой и открытой, Ричард же, изящно опирающийся на трость, элегантный, несмотря на увечье, улыбался скупо и желчно.
В тот вечер Ричард представил королю свою супругу. Старый ловелас, Эдуард ощупывал ее блестящими от восхищения глазами.
– У нас в Лондоне говорят, что герцогиня Глостер прекрасна, как царица цветов Титания. Я верил в это, но все же для меня вы оставались лягушонком Невилей. Ныне же… Воистину месть в руках Господа. Когда-то я отказался от вас – и поглядите же теперь на меня. Зато я могу поклясться, что еще не одну ночь ваш колдовской образ будет тревожить мои сны.
Речь Эдуарда могла показаться двусмысленной, но Анна неожиданно для себя улыбнулась монарху. Удивительно, но его обаяние все еще имело силу. И Анна провела с королем почти весь вечер, вспоминая прошлое, они весело смеялись и шутили.
Король Эдуард, несмотря на излишний вес и малую подвижность, оставался жизнерадостным и зажигал всех вокруг своим неуемным темпераментом. Он, как никто, умел создавать легкую и непринужденную атмосферу праздника. Поэтому, хотя в замке шли переговоры о предстоящей войне и ежедневно собирался Королевский совет, все ощущали, что старый Ноттингем превратился на время в маленький королевский двор, с его блеском, интригами, весельем. Кроме знатных господ, съехавшихся сюда, здесь были их слуги, повара, актеры для забав, в том числе карлики, акробаты и фокусники. Знать по утрам отправлялась охотиться в леса и парки, благо октябрь в этом году выдался солнечный. Помимо охоты, успехом пользовалась рыбная ловля, которой увлекся король, после того как верховая езда стала ему недоступна.
Анна испытывала удовольствие от царившего вокруг веселья. Ей давно уже не приходилось так много танцевать. Павана, романеска, пива, калата, моррис-данс… Дам на этом военном совете, превратившемся в празднество, было мало, так что недостатка в кавалерах она не ощущала, как и недостатка в куртуазных любезностях. За танцами она познакомилась с Вудвилями и долго беседовала с графом Риверсом, братом королевы, поразившим ее ученостью. Так же любезна она была и с пасынком короля, маркизом Дорсетом, известным покорителем сердец, который просто обрушил на зеленоглазую герцогиню Глостер фейерверк комплиментов.
Но особое удовольствие ей доставила встреча со старым другом Томасом Стэнли.
При встрече он оглядел ее, улыбаясь, и тихонько присвистнул.
– Крест честной! Я видел вас три года назад, и тогда вы походили на фею теней. Теперь вы и в самом деле словно Титания – Ричард Глостер и здесь способен творить чудеса. Что же, возможно, это и к лучшему. Вы вновь стали той жизнерадостной Анной Невиль, какой я всегда помнил и любил вас. Пусть смилуется Господь над моим бедным сердцем, а не то я действительно влюблюсь в вас, милая племянница, и примусь совершать бесчисленные подвиги, как несчастный Ланселот ради прекрасной Джиневры.
Анна смеялась счастливым смехом очаровательной женщины, которая знает силу своей красоты, позволяющей ей чувствовать себя непринужденно.
– О сэр Томас, вам еще представится такая возможность. Ибо, насколько я знаю, теперь вы намерены служить под знаменами моего супруга. Ему все же удалось уговорить короля доверить ему командование английской армией.
Стэнли старался держаться бодро, но все же Анна отметила, что на душе у него еще пасмурнее, чем тогда, когда он приезжал в Сент-Мартин. Она сказала ему об этом напрямик, когда вечером они, покинув дымный зал, прогуливались над рекой Трент. И, как раньше в Литтондейле, Стэнли неожиданно открыл ей душу: его брак приносит ему все больше и больше огорчений, он старается как можно реже встречаться с некогда столь боготворимой им женой. Утомляет его и бесконечная распря при дворе между старыми и новыми аристократами, в которую он поневоле вовлечен, несмотря на то что его сын помолвлен с сестрой королевы леди Дженет.
