С мужем у Анны сложились холодно-учтивые и ровные отношения. Он не лишал жену известной свободы – и это было все, что требовалось Анне. К тому же ей беспрепятственно разрешалось проводить сколько угодно времени с Кэтрин. При этом ей приходилось уделять внимание и Джону Глостеру. Этот бастард Ричарда по-детски тянулся к Анне, порой бывал даже надоедлив, но она мирилась с этим.
Однажды Ричард, прогуливаясь в саду замка, увидел, как Анна перевязывает Джону палец и негромко отчитывает его. Потом она притянула мальчика к себе и поцеловала. Джон застыл, прижавшись к ней, и Анна не противилась этому, что-то приговаривая и поглаживая его по голове. Взявшись за руки, они направились в дальний конец сада, откуда долетал лай Пендрагона и сквозь смех фрейлин слышался громкий голос Кэтрин. Ричард какое-то время стоял за деревьями, задумчиво глядя им вслед.
Той ночью, когда они после соития, как обычно, заняли свои места по разные стороны кровати, Ричард сказал:
– Я ваш должник за Джона, Анна. Благодарю вас, и, если у вас есть просьба, я не откажу вам.
Анна приподнялась на локтях, глядя на мужа. Да, у нее давно созрела такая просьба.
– Я бы просила позволить нам с Кэтрин посетить Нейуорт.
Ричард помолчал.
– Хорошо. Однако…
– О, не чините препятствий своему великодушию, Ричард!
Она села, сжав руки. При свете ночника Ричард видел ее миндалевидные глаза, каштановые рассыпающиеся волосы, сползшую с плеча кружевную оборку сорочки. И хотя Ричард только что обладал Анной, он вновь испытал желание, но сдержал себя. Он старался избегать излишеств во всем. Он еще помнил, как бесстыдно она вела себя с ним, когда он овладел ею, сонной, в их брачную ночь. Словно солдатская шлюха на сеновале. Стонала и извивалась. Похоже, что этот Майсгрейв развратил ее вконец.
– Я не сказал, что не позволю вам. Вы поедете в Нейуорт. Однако не тогда, когда вы в положении и долгий переезд может пагубно сказаться на плоде.
Когда он уснул, Анна еще долго ворочалась с боку на бок. При мысли о поездке в Нейуорт ее охватывало радостное волнение. Она так соскучилась по Гнезду Орла, по всем его обитателям! О, ей необходимо попасть туда, помолиться над могилами мужа и сына, пройти по старым куртинам замка, взглянуть, все ли в порядке в родовом гнезде Майсгрейвов. Пусть Кэтрин и получила новое имя, но Гнездо Орла – ее наследственное владение, и хорошо бы им вдвоем снова вдохнуть сырого, прохладного воздуха Мидл Марчеза с площадки донжона Гнезда Орла.
И хотя впереди Анну ждало рождение наследника Глостера, она буквально со следующего дня стала готовиться к поездке в Нейуорт. Торговцев, привозивших в Мидлхем товары, она нагружала заказами, прикинув, что и кому из обитателей Гнезда Орла хотела бы подарить. Своей милой Молли она привезет несколько штук добротных тканей и чепец из самого тонкого голландского полотна, который так пойдет к ее светлым волосам. Для отца Мартина Анна заказала изданные в Лондоне «Жития святых» в богатом переплете. Для Оливера прибыли из Йорка пара толедских гнутых шпор с колесиками, чтобы не ранить бока лошади, и длинный кинжал из голубоватой шеффилдской стали с позолоченными бороздками на клинке. Готовила она подарки и для Агнес Постоялый Двор, и для ее сына, и для солдат, и для странной девочки Патриции, которая наверняка уже выросла и, насколько помнит Анна, обещала стать прехорошенькой. Об этой поездке Анна думала беспрестанно и даже в снах видела свое возвращение домой, радостные лица своих людей. Часто среди них мелькало и лицо Филипа, и она, просыпаясь, решала, что эта поездка будет также и встречей с ним, ибо она еще ни разу не преклоняла колени у его могилы. И только Дэвида она не видела никогда. Мальчик бесследно исчез, растворился навек в жутком грохоте порохового взрыва…
«Все, что было Дэвидом, стало землей Нейуорта, склоном скалы, новой стеной, охраняющей Гнездо Орла. Могу ли я не поехать туда, не прикоснуться ко всему?»
Однако вскоре пришел день, когда ей пришлось отказаться от своих планов и надежд.
В начале лета в Мидлхем прибыл с границы рыцарь. Он был в полном воинском облачении: в кольчуге, наплечниках из наложенных одна на другую пластин, с наборного пояса свешивался меч. В то время в Йоркшире царил мир, и, кроме латников герцога, в Мидлхеме никто не носил оружия, поэтому рыцарь во всеоружии привлек к себе общее внимание.
