Ричард встал, галантно подал ей одежду и, задернув полог, отошел к жаровням, чтобы разворошить тлеющие под пеплом угли и добыть хоть немного тепла.
После паузы он вновь заговорил – неспешно, взвешивая каждое слово. Да, ему необходимо уехать, и как можно скорее, чтобы поспеть в Лондон к похоронам герцога Кларенса. Анне на время придется остаться в монастыре, пока от Глостера не поступят соответствующие распоряжения. Затем в Литтондейл прибудет эскорт, дабы она могла возвратиться в мир во всем блеске и великолепии своего нового положения.
Анна слушала супруга с равнодушием. И лишь когда Ричард заговорил о Кэтрин, насторожилась.
– Думаю, девочке незачем больше оставаться в монастыре и я наконец смогу выполнить свое обещание и увезти ее в Понтефракт, куда собираюсь заглянуть по дороге в Лондон.
Анна рванула складки полога.
– Не вижу никакой необходимости. Моя дочь останется со мной.
И тут Ричард впервые за утро заговорил с ней мягко, сел рядом, подал бокал с вином и вазу со сладостями. Кэтрин давно ждет этой поездки. Не говоря о том, что он, Ричард, выполнит свое обещание, девочка окажется при дворе, где много молодежи и, разумеется, для нее найдутся прекрасные воспитатели, ибо в этой глуши она совершенно одичала. Дочери герцогини Глостер необходимо иметь соответствующие ее положению манеры. И потом – Анна сама может спросить у дочери, как та смотрит на подобное предложение.
Анне незачем было спрашивать Кэтрин. Она и без того знала, что дочь мечтает о дне, когда покинет Литтондейл. И хотя Анна не видела веской причины, почему это должно произойти именно сейчас, она понимала, что ничто так не обрадует Кэтрин, как весть о скором отъезде. К тому же в речах Ричарда была своя логика. Если Анна не хочет, чтобы юная Кэтрин Майсгрейв служила объектом насмешек при дворе, следует позволить Ричарду найти для Кэтрин воспитателей.
И вот новая печаль: она видела свою девочку, такую счастливую и нарядную, сидящей в седле перед герцогом Ричардом. Золотистая бахрома капюшона ее плаща, словно челка, лежит на лбу Кэтрин, а сама она держится с важностью принцессы, отправляющейся в сказочное путешествие.
– Неужели, Кэт, ты так счастлива, что покидаешь меня?
– Матушка, но ведь это ненадолго! И я так рада, что еду вместе с добрым герцогом Ричардом!
Она весело улыбнулась, глядя на Ричарда снизу вверх.
Глостер словно и не заметил этого, отдавая распоряжения своим людям.
Утро после грозовой ночи выдалось туманное, старые холмы Литтондейла растворились в белесой дымке. Вокруг суетились ратники, звенел металл, фыркали и ржали оседланные кони, чуя предстоящую дорогу.
На глаза Анне попался Джон Дайтон. Теперь он был без золотых шпор и пояса, и Анна подумала, что, видимо, ей померещилось вчера, будто этот наемник, который когда-то простым ратником явился в Нейуорт проситься на службу, посвящен в рыцарское звание.
Ричард сказал ей сегодня, что он служит конюшим у Джеймса Тирелла, но Анне бросилось в глаза, что Дайтон не обменялся ни единым словом с сэром Джеймсом, и даже они как будто сторонились друг друга.
Лениво ударил колокол. Звонили к Рrime[40]. Анна увидела, как Кэтрин набожно перекрестилась и тотчас улыбнулась матери и послала ей воздушный поцелуй. Ричард взглянул на жену, слегка кивнув ей. Сейчас он меньше всего походил на пылкого влюбленного, который только вчера объяснялся в своих чувствах на болотах Мэлхема. И снова Анна ощутила холодок недоверия в глубине души, а вместе с ним и страх. Ей стоило больших усилий сдержать себя, чтобы не кинуться к герцогу и не забрать дочь.
Ричард махнул перчаткой и вместе с девочкой скрылся в пелене тумана. Следом двинулся Джеймс Тирелл в развевающейся черной накидке, затем проехали лучники и копейщики герцога в длинных темных коттах[41], на которых отчетливо выделялся вышитый Белый вепрь. Они пронеслись мимо, все убыстряя ход коней, пока окончательно не растворились вдали.
Пендрагон тоже попытался последовать за ними, и Анна с трудом удержала скулящего и рвущегося дога. Он недоуменно глядел на Анну своими разными глазами, словно удивляясь, почему его не пустили к маленькой хозяйке.
