– Мне известны причины этого триумфа, – усмехнулся Генри Стаффорд. – Мы обсуждали это с королем еще до его отъезда. В места, куда должен был прибыть Ричард, заранее засылались верные люди, которые обстоятельно и осторожно внушали горожанам, сколь прекрасного государя послал им Господь. Потом несколько бочонков вина, ну и прочие мелочи. Тем не менее Ричарда шумно приветствовали одни лишь простолюдины, и он без конца повторял, что его трон крепок йоменами и горожанами. Знать и духовенство держались сдержанно – все еще слишком потрясены переворотом.
Анна согласно кивнула, но вернулась к прежней теме:
– Итак, если дочери Эдуарда IV считаются незаконнорожденными, то остается еще и потомок второго из Йорков – Эдуард Кларенс.
– Да, но он не имеет права…
– У него прав не меньше, чем у Тюдора. Напомню, что, когда были легитимированы Бофоры, незаконные дети принца Гонта и Кэтрин Суинфорд[78], оставалось условие, чтобы ни они, ни их потомки не претендовали на трон. Однако это не помешало Генриху VI и моей бывшей свекрови во времена их бездетности объявить своей наследницей именно Маргариту Бофор, отчего, кстати, уже тогда большинство знати повернулось в сторону куда более законных Йорков.
Бекингем тяжело задумался. Тогда Анна села рядом с ним так близко, что он почувствовал аромат ее любимых апельсиновых духов. От пламени камина ее глаза блестели, бледная кожа приобрела нежную золотистость. Она наклонилась и заговорила негромко, почти шепотом:
– Все они лишь претенденты, чьи права более или менее спорны. А Ричард уже король, помазанник Божий. И, тем не менее, он – дьявол, не признающий никаких божественных установлений. На его совести убийство Кларенса, убийство невесты Тюдора, совершенное дабы отсрочить его брак с дочерью герцога Бретонского, так пугающий Ричарда, – да-да, мой Генри, все это так, а кроме того, еще и попытка Ричарда сдать шотландцам крепость на границе, умерщвление сыновей Эдуарда IV… И это еще не весь перечень преступлений, которые числятся за венценосцем. Если все это обнародовать… Вспомните, Генри, когда Англия решила, что Эдуард II недостоин быть ее правителем, все права по закону достались его сыну… Подумайте, разве, подняв мятеж и, да поможет Господь, лишив престола короля-убийцу, не лучше возвести на трон его прямого наследника Эдуарда Уэльского?..
Теперь их лица были совсем близко, но Анну слепило пламя и она не видела глаз Бекингема. Но его дыхание слегка касалось ее губ, и это волновало ее. «Мне нельзя терять голову, – подумала королева. – Я обязана убедить его».
Она встала и направилась к окну, почти ничего не видя после яркого пламени камина. За спиной прозвучал голос герцога:
– Даже когда вас короновали в Вестминстере, я не подозревал, что вы настолько честолюбивы.
Анна чуть повернула голову.
– Вы считаете это недостатком для женщины?
– Отнюдь.
Он подошел ближе и встал почти вплотную за ее спиной. Анна ощущала тепло его дыхания у себя на затылке, на шее… По ее телу прошла медленная дрожь. Широко открыв глаза, она смотрела во мрак за окном. Сдерживая дыхание, произнесла ровно и отчетливо:
– Если мой сын станет королем Англии, я не потеряю голову от восторга. Я умею быть благодарной и, если вам удастся свалить Ричарда III… Обещаю, вы станете поистине вторым Уорвиком при Эдуарде VI. Немаловажно и то, что наши дети обручены. Ваша дочь однажды наденет королевский венец.
Ей все труднее удавалось контролировать свой голос. Она умолкла и почувствовала, как Бекингем склонился и, обжигая ее дыханием, страстно прильнул к ложбинке у ее плеча, затем, осыпая легкими поцелуями, стал медленно подниматься вверх по стройной шее. У него были нежные, мягкие, теплые губы. Анна забыла обо всем на свете, ее охватила дурманящая истома. Она непроизвольно наклонила голову, подставляя шею его поцелуям. И тогда он тихо шепнул ей, касаясь губами мочки уха:
– А получу ли я еще и королеву Анну?
Она не могла больше сдерживаться. Резко повернулась:
– Да! О да!
Все слова замерли на слившихся в поцелуе губах. Анна не заметила, как обняла его, как подчинилась его рукам, когда он поднял ее и перенес на кушетку у камина. Его поцелуи были быстрыми, страстными, ее пальцы ласкали его волосы, шею, скользили по плечам. Стаффорд был искусным любовником, прикосновения его были нежными, губы горячими, руки ласковыми и настойчивыми. Анна и не заметила, когда он освободил ее плечи от платья, стал ласкать грудь. Прижимая к себе его голову, она изогнулась, словно требуя новых и новых ласк. Сквозь полуприкрытые веки увидела его улыбающееся лицо над собой.
